Действие одиннадцатое. Уже ничто не важно под тенью синевы
Если спуститься вниз по улице от метро Бекетова, то рано или поздно найдёшь подъезд с вывеской «Zeppelin Pub».
Это место — по-своему священное.
Здесь всегда царит своя, уникальная атмосфера музыки 80-х, хорошего пива и людей, знающих толк в жизни. Случайный путник или завсегдатай — если ты не унылое говно, то здесь всегда можно найти собеседника по душе. У барной стойки или за столиком в углу — ты всегда свой, тебе тут рады. Если ты не мудак, любишь хорошую музыку и выпить, то тебе — явно сюда. Многие приходят в это место отдохнуть после работы или пар на стаканчик-другой, посетовать на жизнь и послушать старый металл. Здесь можно расслабиться, а если стал совсем своим — то, по-своему, — жить.
Алина сидела в дальнем тёмном углу за кружкой хорошего ирландского пива, покачиваясь в такт рифам старой-доброй Master of Puppets, тихо подпевая Хетфилду, чей высокий голос бил из колонок на весь бар.
Искусство можно называть зеркалом, в котором каждый видит себя, молотком, которым художник раскраивает череп собственной жены, да чем угодно, метафор хватит на всех. Но прежде всего — это опиум для души. Человек алчет знаний, алчет красоты, оно необходимо ему в любой доступной форме, и ради него он готов пойти на всё. В конечном итоге, высшая форма искусства — это слияние с божественным началом, к которому люди подсознательно стремятся. Они могут называть его, как угодно, но сути это не меняет. Каждый художник в своей картине видит бога, отравляющего душу, заполняющего всё сознание, то, без чего дальнейшее существование лишено всякого смысла.
Алина часто писала об этом, но ни единая строчка, ни единое слово не могло передать то, что она чувствовала, что хотела донести. Слова пусты, а мысли слишком эфемерны, слишком воздушны и наивны.
Зато это был отличный повод выпить.
Едва ли ей хотелось с кем-то общаться.
Скорее — побыть одной и послушать хорошую музыку, которая здесь была всегда в цене. Тут можно было потеряться, расслабиться, выпасть из реальности, полностью растворяясь в атмосфере металла и выпивки, почувствовав себя жителем ещё той Америки, которой у нас никогда не было.
Вообще, постсоветское пространство характерно подражанием тому, о чём мы знаем только из книг, фильмов, музыки и рассказов друзей, но чего в личной жизни никогда не переживали.
Насколько правдоподобно получается воссоздать картинку мечты — это уже другой вопрос. Если нравится и кажется достоверной, это хорошо.
Приглушённый свет, патлатые парни в косухах у стойки, милые девицы в чёрном за бутылкой вина — здесь было, чему радовать глаз уставшей поэтессы.
Длинные огненно-рыжие волосы, вытянутое бледное лицо с тёмными тенями под глазами и яркой помадой на полных губах, высокие кожаные перчатки, оголенные плечи и изящный корсет — она походила на героиню с обложки низкопробных стимпанк-комиксов, что потерялась во времени, а теперь наслаждается своим бытием.
Закинув ногу за ногу, любуясь своими сапогами на высокой платформе, она медленно потягивала холодное хмельное варево и радовалась жизни.
Она любила захаживать сюда вечерами за вдохновением. В детстве по ящику крутили передачу, где рассказывали биографии разных писателей и поэтов начала века, анализируя их творчество с точки зрения той эпохи, во времена которой они жили и творили, указывая на ключевые моменты, которые подтолкнули автора к созданию очередного шедевра.
Их поколение называли потерянным, и немудрено: две войны подряд, Великая Депрессия, а если разбирать «наших» — революция, которая привела к гражданской войне.
Множество поломанных судеб, громкие лозунги о счастливом будущем и, как результат, — разрушенные надежды настоящего.
Потом она читала биографии творцов других эпох и в итоге пришла к мысли, что обстоятельства, вне всякого сомнения, влияют на творчество человека, но ключевым всегда был и остаётся сам человек.
Нет и не было такого времени, которое простаивало без искусства, просто у каждого поколения оно своё. Пока существует человек, будет существовать и культура как первый и основной способ делиться своими мыслями с окружающими, оставлять потомкам свою боль и свои воспоминания. Именно боль, и ничто другое. Редко человек творит то, о чём у него не болит, что не волнует. Ведь боль — она бывает разная, довольно часто — приятная. Это чаще всего волнующее чувство, чувство прекрасного в окружающем тебя мире и — одновременно, — горечи за него. Искусство нашего времени — это кривое отражение едва живого скелета в разбитом зеркале сквозь призму размытых алкоголем и кислоты глаз.
ebooksa