Провёл пальцами вдоль отверстия, увлажняя слюной, заставляя сжиматься сильней.
Она чувствует влагу собой — и дрожит, напрягается, боится. Он входит в неё, заставляя стонать. Медленно, аккуратно, внимательно наблюдая за нею.
Совсем немного — и вышел, снова погрузился, разминая её, давая время расслабиться.
Рукой — опустился ниже и усмехнулся, ощущая напряжённый член.
Алина в отчаянье забилась, но только ещё больше прижалась к нему. Теперь он знает, что она такое. Чувствует её, играется с ней. Всё, как в тот раз.
Но — Клаус не ускорился, не ужесточился. Снова — медленно и аккуратно вошёл в уже готовую, вызывая приглушённый стон. Сжал её орган, водя рукой, увеличивая накал.
Девушка сгорала от стыда и отчаянья, распластанная, униженная, побеждённая, отдавалась ласкам незнакомого ей мужчины, ненавидя себя за то, что ей так нравится.
И ещё больше возбуждалась от осознания собственной грязи, собственного гниения. Уже сама поддавалась его движениям, позволяла ему вести, сознательно ускоряя темп, желая насадиться как можно дальше.
Этот фриц — он был предательски нежен, деликатен. Она ведь могла его убить — и он знал это. Знал — и всё равно не мстит, просто дарит ей ласку и нежность, которой так не хватало, по которой она истосковалась.
Глаза застилает тьма, унося в вихре осколков разбитых звёзд, выпуская мрак за грани сознания. Черты комнаты тонут в контурах алтаря о трёх свечах, где она — агнец, а он — жрец любви. И она готова отдаться его богу, уже не стыдясь ничего.
Снова и снова он накатывается на неё, захлёстывая видами странных красот, где лишь алое небо и чёрные звёзды, горящий закат и пыльные улицы.
Уже не помня себя, она с силой поддаётся незнакомцу — и тот опять извергается в неё, отравляя семенем разум. В беспамятстве, она лежит, распластанная на постели, и где-то там, на краю сознания, слабо ощущает, как его губы принимают её член, ублажая её. Он не стыдится её природы и желает ей лишь счастья.
Находясь на пике блаженства, она кончила, разделяя своё семя с ним — одиноким незнакомцем, который в один миг перевернул целый мир. Стоял золотой рассвет.
Лучи солнца озаряли комнату сквозь чистые белые окна, вдоль рам которых ещё виднелись клочки некогда застилающей их фольги. За кронами деревьев облака расплылись в улыбке бледных мёртвых котов. Чуть выше над ними — три ровных следа — так, будто кто-то по ту сторону небесного свода стремился выбраться из зазеркалья, тщетно проводя слабеющими пальцами вдоль стены. А сместив взгляд немного в сторону восходящего солнца, можно было различить раскинувшееся воздушное поле, чьи очертания являли собой бескрайний луг, укрытый снегом, и лишь одинокий крохотный пик за горизонтом напоминал о великом замке, что ждёт, что открыл врата своим гостям, и оркестр в его стенах уже вовсю играет торжественную симфонию Начала, оды радости.
Действие двенадцатое. Истина в любви
Встреча с Клаусом сильно изменила Алину.
Несмотря ни на что, он так и не сделал ей больно — только исполнил все её желания. Он с лёгкостью принял тот факт, что когда-то она была парнем, и что единственное, связывающее её с мужским полом — это член между ног. Он понял это ещё там, у бара — и показал, что ему всё равно. Его абсолютно не возмутил тот факт, что она пыталась его убить, потому что — как он сказал, — всякий ищет спасения соразмерно мировоззрению, и каждому художнику — свои краски. В какой-то мере он был бы даже не против принять смерть от её руки, но — увы, у него ещё оставались дела, а если она так хочет жертв — хорошо, он охотно поможет ей в столь нелёгком ремесле.
Допив оставленный с вечера и всё ещё холодный напиток, поцеловав девушку на прощание, он оставил её, распластанную на матраце, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Рассвет за окном брезжил яркими красками нового дня. Как же давно она не видела настоящего света. Всё вокруг — такое яркое, такое новое, такое лёгкое и свободное.
Зад всё ещё ныл после крепкого члена, но — ныл приятно, от истомы, заставляя Алину то и дело сжимать бёдра, вспоминать ощущения ночи, ублажать себя руками.
ebooksa