Пляска Бледных

Её собственный орган просил продолжения, хотелось ещё и ещё, больше ласок, больше нежности, больше отчаянной страсти. Зажмурившись, сведя ноги, видя себя вжатой лицом в подушку, она опять и опять представляла, как Клаус берет её.

Напряглась, содрогаясь от захлёстывающих сознание волн.

Ещё движение — и белый сок в пустоту, каплями на чулки и оголённый живот, горячей струей вдоль слипшихся пальцев. Свободной рукой она проникла под корсет, сжимая грудь, снова волнуя воображение, отдаваясь потоку образов. Изнывая, она извивалась на постели, кусала подушку, стонала чуть ли ни от отчаянья, орошая простыню новыми потоками спермы.

Лишь утолив одинокую жажду, Алина свернулась в клубок, всё ещё сжимаясь, всё ещё изнемогая от дрожи. Больше ей не хотелось убивать, не хотелось мстить.

Всё, о чём она думала — это секс.

Тот самый грязный противный секс, от которого только боль и страдания. И ей это нравилось.

Дёрнулась, поднялась, головой тряхнула. Села у стены, закурила.

Как, почему, вообще? — с сильной затяжкой. — Что случилось? Почему ей опять нравится её тело? Хаос неделимый, да она только что дрочила, снова мечтая о чужом члене. И о том, как было бы классно найти кого-нибудь, чтоб переспать. Это вообще законно? Это правда так работает?

Так, нет, — головой замотала. — Надо выслушать мысли, потом разгребать.

Забытое чувство, которого она стыдилась, сторонилась, думала сделать своим оружием и вдохновением, теперь завладело ей.

Клаус научил её, что секс может быть не только противным и мерзким, это не грязь и не порок, но акт любви, высшая форма невербального диалога, самых горячих споров.

Ничто не способно так передать твою позицию, как умение вести себя в постели.

Хочешь доказать человеку свою правоту — переспи с ним, овладей его разумом, стань его чувствами, очаруй его, и твои слова, твой образ врежутся в его сознание пылающим клеймом, заставят смотреть на мир так, как смотришь ты, переживать твои эмоции и чувства.

Хочешь, чтобы тебя любили — научись соблазнять и быть любимой.

Что за фигня?! — чуть ни вслух. Не может один человек, одна ночь всё настолько изменить. Невозможно.

И в то же время мысли звучали искренне. Достаточно, чтобы снова ощущать возбуждение.

И желание, которому не хотелось противиться.

Ладно, — успокоилась, выдохнула. — Это просто ещё один импульс. Если что-то и будет, то она по крайней мере об этом знает. И использует происходящее для себя.

А теперь надо бы успокоиться и вернуться в этот дрянной мир. Просто успокоиться, — думала и касалась своей шеи, гладила плечи. Снова вдоль живота — и ниже. И вновь ощутила напряжённый орган — и сильное, непреодолимое желание: руки сами тянулись к члену, и новый вихрь чувств и образов захлестнул измученное сознание.

***