Пляска Бледных

С минуту в комнате воцарилось гробовое молчание, разбавленное стуком трамвайных колёс, колоколами монастыря и шумом машин за окном.

Когда до гостя наконец дошла вся ситуация, он откинулся к стене и упал на матрац, заливаясь нервическим смехом. Они обнимались, хохотали, гладили друг друга, заглядывали глаза в глаза, прижимались — и смеялись, смеялись, не умолкая.

Напряжение, доселе нарастающее и сковывающее обоих, наконец ушло вместе с нахлынувшей истерикой.

Потом они лежали, смотрели в потолок, приходили в себя.

Малеус покачал головой.

— У тебя ведь, наверное, уже почти не стоит.

— Как и ты — едва ли там что-то чувствуешь, — игриво усмехнулась Алина в ответ.

— Полгода? Год?

— Два года, дорогой, — почти с гордостью. — А ты?

— Где-то так же. Грудь в бинтах, чтоб не палиться.

— Бедный, — она погладила его, припала губами к сердцу. — Это ведь больно?

— Терпимо, — пожал он плечами.

Алина махнула рукой, снова обняла его: ну ни к чёрту ли. Малеус не возражал.

Снова сознание захлестнуло образами, подаренными поцелуем.

Сплетение объятий, тронутых смущением робких израненных тел.

Обжигающие ласки, жгучие укусы, матовая нежная плоть, свободная от всяких пут.

Почти синхронные вздохи наслаждений, нервическая дрожь.

Две одинокие души, случайно открывшие друг друга.

Оба — в новых, ранее забытых ролях, от которых всё это время бежали.

Волнение внизу живота. Головокружение, сотканное из напряжения, запретной — по-настоящему запретной страсти. Почти невозможной, почти нереальной. Он — сверху, окутывает чёрными прядями женщину, распластанную перед ним.