Прямо ей на лицо лег пристальный, страшно знакомый взгляд светлых прозрачных холодных глаз. Тот же изгиб бровей, та же складка на лбу…
Сверху стучат торопливые молодые шаги. Потом залязгали ступеньки, грузно ступает толстяк-капитан.
— Надежда Семеновна! Объявлена… Минуем Аден. Франция с нами, Англия ожидается… Ради Бога, что с вами, на вас лица нет?..
— Ах, не, ничего… Просто почудилось. Мне показалось, будто кто то вошел, вон оттуда…
— Оттуда? Да это же наш матрос… Ты чего, Янсон?
— Кнехты почистить, ваше высокоблагородие, поручни протереть…
— Барыню напугал. Сгинь!
Капитан грузно спустился по лесенке, долго вытирал вспотевшую лысину, отдувался. Присел рядом в плетенку, потряс головой.
— Да, мать моя, вот… Стало быть, воюем…
— Чур меня, чур! Думал, русалка, привидение… Голубушка моя, этак вы себя вконец изведете. Которую ночь глаз не смыкаете?
— Разве можно уснуть в такую жару? А на меня еще страшно действует эта обстановка, напряженность, отсутствие огней…
Толстяк-капитан оторвался на минуту от бинокля.
— Матушка, не взыщите. Теперь уж не про огни думать. И то, не сглазить, мимо Малединских-то как прошмыгнули. Николай Константиныч! Пожа-алть!..
Младший помощник отстаивал вахту и потому издали лишь осмеливался пожирать взорами пассажирку.
— Поглядите-ка, юноша, вы… Слеза, что ли, набегает?
Младший помощник взялся за свой бинокль. Оба долго передвигали бинокли вправо и влево, отрываясь от окуляра, поверяли глазом и снова прицеливались в одно и то же место на горизонте. Там, кроме мутной дымки туманного утра, на взгляд Надежды Семеновны ничего не было.
Потом младший помощник оторвал от бинокля глаза и отозвался негромко:
— Так точно!
— А? В самом деле? Позвоните-ка Василь Степанычу.
Штурман бочонком вкатился на мостик, на ходу застегивая китель. Приняв из рук капитана бинокль, будто казак в седле, подался вперед, впиваясь в горизонт. И, когда оторвался, в голосе его протиснулись зловещие нотки.
ebooksa