Один из стражников почтительно ответствовал:
— Она зашла к бакалейщику Драхе, господин, взяла у него небольшую булочку и выпила стакан вина. Но, когда нужно было заплатить, оказалось, что у нее нет денег. Поэтому Драхе потребовал, чтобы ее арестовали.
— Я честная женщина, — закричала арестованная, — и я хотела заплатить, но оказалось, что я забыла или потеряла кошелек.
— Все правильно, — проворчал Рор, — Драхе понес убыток, и он вправе потребовать наказания виновной.
— Конечно! — вскричал тощий человечек в зеленой блузе. — Пусть она расплатится со мной, или она заслуживает тюрьмы.
— Сколько она задолжала бакалейщику? — послышался внезапно чей-то голос.
Никто не обратил внимания, что возле террасы остановился всадник, молодой человек в дорогом костюме, на лице у которого читались отвращение и гнев.
— Сколько? — нетерпеливо повторил он, похлопав плетью по плечу стоявшего рядом горожанина с лицом, изуродованным оспой.
— Два шиллинга, — соврал владелец лавки.
Всадник бросил две монетки на землю, и лавочник кинулся подбирать их, прежде чем ими завладеют городские бездельники.
— Теперь отпустите женщину, — приказал всадник.
Стражники вопросительно посмотрели на господина Рора, и тот жестом приказал им подчиниться.
Разочарованная толпа постепенно рассеялась, но освобожденная женщина осталась на мостовой, пытаясь привести в порядок жалкие остатки одежды, еще остававшиеся на ней.
— Трактирщик! — крикнул всадник выбежавшему на террасу Лебеволю. — Отведи моего коня в конюшню и подготовь мне ужин и ночлег. Дай также еды и питья несчастной женщине. Ты можешь найти для нее какую-нибудь одежду? Не бойся, я заплачу.
Лебеволь поклонился: с помощью денег и добрых слов от него можно было добиться многого, как и от любого нормального человека.
Приезжий приветствовал сидевших на террасе, и посетители ответили ему крайне сдержанно; только Пиперман громко крикнул:
— Это доброе дело, господин, и Бог вознаградит вас, будьте уверены. Фрау Зорн — совсем не злая женщина, она только немного странная.
Аптекарь явно не был доволен завершением инцидента; особенно ему не понравились слова генерала. Теперь же появился незнакомый человек, очевидно, не представлявший для него угрозы, и он с удовольствием накинулся на того, кого счел новым козлом отпущения.
Он громко заявил, что каждый должен вмешиваться только в то, что его непосредственно касается; когда он понял, что незнакомец не обратил внимания на его замечание, он принялся твердить о бестолковых иностранцах, которые то и дело появляются в городе. На этот раз приезжий услышал слова аптекаря.
— Вы имели в виду меня, уважаемый господин, — вежливо обратился он к говорившему.