В комнате стояла просторная кровать, застланная белоснежными простынями, стол окружали глубокие мягкие кресла. На полу был постелен драгоценный восточный ковер, а на стенах рядом с картинами висели венецианские зеркала.
На столе он увидел графин с виски и кувшин с родниковой водой, а также серебряный ящичек с отборными гаванскими сигарами. Рядом лежали три книги в роскошных переплетах: «Потерянный рай» Мильтона, «Шотландские баллады» Бернса и «Сентиментальное путешествие» Стерна. Джона потрясло, что именно эти книги лежали на ночном столике Маргарет.
Эта шотландская народная песня, которую Бернс услышал, когда ее пела кружевница из Кэнтон-Хилла, была положена на музыку неизвестным композитором, и Маргарет так мило исполняла ее, аккомпанируя себе на арфе…
Он отвернулся от стола, так как книги неожиданно вернули его в прошлое, и давно зажившие раны могли снова открыться.
Он придвинул кресло к окну, сел и всмотрелся в открывшуюся перед ним картину.
Это был более жизнерадостный пейзаж по сравнению с тем, что он видел по дороге в Гейерштайн. Вместо голых каменистых холмов перед ним простиралась зеленеющая равнина с разбросанными там и сям небольшими группами деревьев. Прямо под башней с его комнатой лежал розарий, вернувшийся к дикому состоянию, но все еще сохранявший великолепные цветущие кусты.
Множество белых и пестрых бабочек кружилось над цветами, и до него доносилось громкое щебетание певчих птиц.
Он выбросил сигару, которую машинально закурил, взял одну из книг и начал перелистывать ее, но тут же захлопнул, огляделся и убрал книги со стола в стенной шкаф, заперев его для надежности на ключ.
«Лучше я поброжу среди роз и бабочек», — решил он.
Выйдя на лестницу, он постарался запомнить обратную дорогу, чтобы не блуждать в лабиринте коридоров, не желая прибегнуть к помощи Леонара, которого явно не стоило заставлять лишний раз взбираться по крутой винтовой лестнице.
Он не нашел коридор со статуями в нишах и некоторое время блуждал по бесконечным галереям; потом он очутился в мрачном зале со стенами, увешанными ржавым рыцарским оружием и портретами, с которых на пришельца с неудовольствием смотрели суровые лики предков. Некоторое время он постоял перед массивными дубовыми дверьми, которые так и не решился открыть.
Его поразила господствовавшая в залах и переходах мертвая тишина, едва нарушавшаяся, если прислушаться, упорной деятельностью жуков-точильщиков и серебристыми звуками падения капель неизвестно откуда сочившейся воды. Нет, тишину нарушали также легкие прикосновения к струнам арфы. Он направился к источнику звуков и остановился перед закрытой дверью из черного дерева.
Неужели замком владели коварные духи, издевательски напоминавшие ему о давно прошедших днях и утраченном счастье?
За закрытой дверью Маргарет пела:
Не отдавая себе отчета в недостойном поступке, он резким движением распахнул дверь.
Графиня Эрна в лиловом платье смотрела на него широко открытыми глазами.
Выражение легкого испуга в ее глазах сразу же пропало, и на губах появилась презрительная улыбка.
— Я думала, что даже в Англии стучат в дверь перед тем, как войти, — сказала она ядовитым тоном.
Но Эксхем был слишком потрясен, чтобы заботиться о подобных пустяках.
— Я могу попросить вас, графиня, больше не петь эту песню, пока я нахожусь под вашей крышей.