Отпущение грехов

Он поджал губы и покачал головой:

— Дела у нас очень плохи.

— Мм… — Она лишь кивнула и несколько раз прикрыла глаза.

— То заказ аннулируют, то возьмут в долг и не возвращают… Пришлось закрыть два филиала и снизить зарплату, после вашего ухода ее урезали несколько раз. Даже мне.

— О, я и не рассчитываю на то, что когда-то получала. Я же понимаю, какое теперь положение. Просто никак не могу ничего найти. Работы нет, вообще никакой. И подумала: вдруг хоть какое-то местечко для меня найдется — допустим, заведовать канцелярией, или же возьмите меня старшей стенографисткой, но с широким кругом обязанностей… Меня бы очень устроили пятьдесят долларов в неделю.

— Столько мы уже не платим.

— Ну, сорок пять. Даже сорок… В одном месте предлагали двадцать пять, когда я отсюда ушла, но я — вот идиотка! — отказалась. После здешней моей зарплаты все казалось смехотворным — и я бы не смогла платить за Джека в Принстоне. Он, конечно, уже немного подрабатывает, но сегодня и в колледжах жестокая конкуренция: столько студентов живут непонятно на что, им деньги очень нужны. Как бы то ни было, я снова зашла туда на прошлой неделе, где предлагали двадцать пять в неделю, но они надо мной только посмеялись…

Миссис Саммер мрачно улыбнулась, но самообладания не утратила; правда, улыбка задержалась у нее на губах совсем недолго, и, чтобы скрыть ее исчезновение, она вновь заговорила:

— Хожу всюду, где бесплатный суп выдают, — лишь бы сэкономить, не потратить то немногое, что у меня еще осталось. Как подумаю, что я, с моими-то способностями… нет, Говард, это вовсе не преувеличение; я же знаю, на что способна. Сам мистер Эддингтон всегда меня ценил. Я, кстати, так и не поняла…

— Трудные времена, Сара, — торопливо перебил ее Говард.

И взглянул на ее туфли: вполне приличные, по крайней мере по виду. Она всегда хорошо одевалась.

— Если бы я ушла отсюда раньше, если бы вы выставили меня до того, как все это началось, я бы точно нашла себе место. А я бросилась искать работу, когда все уже запаниковали.

— Нам и Мюллера пришлось уволить.

— Да ну? — В глазах ее мелькнул искренний интерес: эта новость слегка ее утешила, успокоила раненое самолюбие.

— Да, на той неделе.

Полгода назад ему пришлось выбирать между мистером Мюллером и миссис Саммер, и Сара Саммер прекрасно понимала, в чем дело, и Говард Батлер понимал, что она понимает: выбор был не совсем объективным. Оставив этого самого Мюллера, он тогда просто свел давние счеты: ведь Мюллер, совсем еще молодой, куда менее опытный, чем миссис Саммер, пользы от него куда меньше, а жалованье такое же, как у нее.

Теперь они смотрели друг другу прямо в глаза; она пыталась удержать взгляд Батлера, одолеть его, расшевелить; он же стремился отгородиться, и это ему удалось, только когда он погрузился в недавно образовавшиеся пустоты в собственной душе; там он ощущал себя в безопасности, а за ее незавидным положением мог наблюдать оттуда даже с некоторым удовлетворением. Его все же пугало то, как он тогда поступил; он старался быть жестким, но когда она была рядом, все его ловко придуманные оправдания совершенно не действовали.

— Говард, ты должен дать мне работу, — прорвалось вдруг у нее. — Любую — пусть тридцать долларов в неделю, даже двадцать пять. Я в отчаянии. У меня нет и тридцати долларов. Я обязана помочь Джеку продержаться — он уже на предпоследнем курсе. Хочет стать врачом. До июня он бы и сам продержался, однако в день рождения Джорджа Вашингтона кто-то привез его в Нью-Йорк, и он увидел, как я на самом деле живу. Я пыталась что-то ему наплести, но он все понял и теперь говорит, что бросит университет и пойдет работать. Говард, я лучше умру, чем испорчу ему жизнь. Я целую неделю только об этом и думала. Я действительно предпочла бы умереть. В конце концов, я свою жизнь уже прожила и не раз бывала счастлива…

В какой-то момент Батлер дрогнул. Что-то можно было для нее сделать, конечно, можно, однако эти ее слова «и не раз бывала счастлива» ожесточили его, и он тут же напомнил себе, что само ее присутствие здесь, рядом, было бы постоянным укором.

Это было в Рочестере, тридцать лет назад. Он, совершенно раздавленный, сидел на крыльце дома с остроконечной крышей, а Джон Саммер и Сара Белнэп мечтательно рассказывали ему о своем счастье. «Я хочу, чтобы ты первым узнал, Говард», — сказала тогда Сара. Батлер же в тот самый день испытал жесткое унижение: явился к ней с букетом цветов, намереваясь в очередной раз предложить руку и сердце; тут ему и сообщили, что все уже решено, то есть он получил окончательную отставку. Позже ему передали — то ли смысл, то ли дословно — ее высказывание. Дескать, если бы в ее жизни не появился Джон Саммер, ее вынудили бы выйти за Говарда Батлера.