— Ну тогда считай, — несколько растерянно произнес он, — что я тебя предупредил.
И больше ни о чем не думая, он принялся покрывать поцелуями лицо девушки, бормоча:
— Марион, когда тебя нет со мной, я несчастен… Я живу, но как будто не живу, схожу с ума от тоски, мучаюсь, страдаю…
— Не надо…
— Марион, можно?
— А теперь? — ласково спросила девушка каким-то другим, незнакомым голосом. — Скажи, я хочу знать.
— О-о! — жарко выдохнул Франсуа. — Теперь…
— Тебе хорошо?
— Марион!
Осыпая поцелуями, она уже увлекала его к кровати, сетуя и коря за то, что он ей не верит, и Франсуа, словно бы окаменев, слушал ее, не понимая ни слова. Но тут в дверь стал колотить Монтиньи, а Колен заорал:
— Открывайте!
— Чего это с вами? — возмутилась Марион. — Огнем, что ли, припекло?
Ворвавшись в каморку, они завопили:
— Мы ищем огня любви! И пришли за ним к вам.
— А меня, — воскликнул Ренье, выглядевший изрядно возбужденным, — сжигает ярость!
— Тогда, может, выпьешь?
— Да, чтобы утопить стыд, — ответил он. — Гийометта обманывает меня, и я ее проучил.
Колен объяснил:
— Ренье застал ее с ухажером, который ей не только не платил, а напротив, брал у нее башли.
— Ну да? — удивился Франсуа.