Мой механический роман

Отбор. Я знаю, что моя мама пытается, но она в принципе не способна понять, что я глава команды робототехники. Я работаю над этим с первого курса и, не хочу показаться засранцем, но практически все в команде, кто хоть сколько-нибудь хорош, появились только потому, что я их привлёк. Остальные — Кай, Эммет, Дэш и даже Джастин, который, по крайней мере, вполне компетентен в сварке, чтобы компенсировать другие недостатки своей личности, — здесь, потому что каждый год, когда я участвовал, Essex Academy Robotics была командой лидером. В прошлом году мы даже выиграли национальный чемпионат. Так как это не самое крутое занятие в любой школе, кроме нашей.

— Ну, я вряд ли смогу оставить тебя здесь одного, дорогой. Думаю, в руководстве по эксплуатации что-то об этом говорится. Моя мама любит шутить о несуществующей инструкции для родителей, которая, по сути, представляет собой просто кодекс традиционного воспитания. (Я люблю свою маму, но мелкие детали материнства, как правило, ускользают от нее.)

— Со мной все будет в порядке, — уверяю я ее. — Я остаюсь, чтобы провести отбор в команду робототехники. Ты правда боишься, что меня это злит?

— Дети все еще злятся? — комментирует она задумчиво. — Наверняка они найдут что-то более интересное.

— Никто не злится, — напоминаю я ей. — Обещаю. Никакой злости.

— Тео. — Грозит она пальцем. — Ты будешь умницей?

— С тобой, мама? Никогда.

Она вздыхает, затем смахивает капельки пота со лба.

— Ты знаешь, я тебя обожаю, — говорит она с серьезным видом.

— Да, я знаю.

— Наверное, даже слишком.

— Да.

— И мы оба знаем, что ты лжешь.

Хотя она легко отвлекается, но беспечной она определенно не является. Для надёжности мы разработали систему, в которой, если я собираюсь схитрить, я соблюдаю ее предварительные условия: первое, делать это в доме, где надежная охрана и вероятность потери конечностей сведена к минимуму, и второе, не смотреть ни одно из ее шоу без нее. На самом деле это другое, но это правило прочно укоренилось в моей голове.

— Я предлагаю тебе правдоподобную ложь, — напоминаю я ей. — Не лучше ли тебе просто… подыграть?

Она бросает на меня ласковый предупреждающий взгляд.

— И папа сказал, что ничего страшного, если я вылечу в субботу, — добавляю я, и это правда. Хотя мои отношения с отцом не такие уж… прогрессивные, я полагаю, у него больше оснований, чем у моей мамы, считать испытания робототехники вопросом критической важности. Даже на своем уровне успеха — когда большинство других руководителей уплыли бы на свои частные острова или поддались неизбежному пристрастию к гольфу — Матео Луна по-прежнему лично отбирает персонал в свои собственные технические команды; даже аутсорсинговые и краткосрочных консультантов. Проще говоря, ревностное избегание оплошности у меня в крови. (Как и корпоративный жаргон. Он часто просит меня «вернуться назад» к нашим предыдущим обсуждениям, и он никогда не пишет и не звонит мне, он пингует меня. Синергия!)

— Ах, ну тогда, — говорит мама. Этого достаточно, чтобы успокоить ее, как я и подозревал. Ведь мой папа строгий. — Но бабушка навестит тебя, ладно?

— Хорошо.

Это не проблема. Мама моей мамы, которая живет в Беверли-Хиллз, обычно любит три вещи в жизни: изысканную кухню, умение делиться своим мнением и Шанель после Лагерфельда. Она, как и моя мать, действительно более светская еврейка («наверное еврейка», как любит говорить моя мама) и не особо строго следует Библейским заветам; во всяком случае, она была бы оскорблена, если бы я не приложил усилий, чтобы подчеркнуть свой статус среди сверстников, просто из соображений социального долга. Моя абуэла², с другой стороны, живет в Майами и любит готовить дома, делиться своим мнением и здоровой дозой католического чувства вины. Потенциально это объясняет, почему мы с мамой танцуем вокруг темы, которая мне никогда не сойдет с рук, даже если я попробую с отцом.