Это останется с нами

– Я думаю, она сейчас переживает смутный период, цветы безусловно ее порадуют, но вам не стоит ждать ответного жеста.

– Конечно, – улыбнулся Виктор. – Я понял.

Он проводил Жанну до двери и последний вопрос задал уже в спину:

– Возможно, шоколадные конфеты подойдут больше, как вы считаете?

Жанне пришлось бежать за автобусом. Водитель уже закрывал двери, когда она буквально запрыгнула в салон. Она долго восстанавливала дыхание, но никто и не подумал уступить ей место. Жанна не огорчалась, зная, что совсем скоро сможет поговорить с Пьером.

Симона сидела на скамейке, была не одна и увлеченно беседовала с бородатым мужчиной. Вдаль Жанна видела не очень хорошо, но ей показалось, что это тот же самый господин, которого она заметила несколько дней назад, и она подошла поздороваться.

– Познакомьтесь с Ришаром, Жанна, – торжественным тоном произнесла Симона. – Он вдовец, его покойная жена Матильда лежит в большом склепе в конце аллеи.

Она повернулась к бородачу и сказала:

– Я рассказывала тебе о Жанне, вдове Пьера.

Жанна слегка растерялась, не понимая, как отвечать на такое представление, напомнившее ей детство, когда у взрослых не было имен и их обозначали как «мама такого-то» и «папа той-то». Она вежливо кивнула и присоединилась к мужу, чтобы поскорее рассказать ему два свежих пикантных анекдота.

47

Тео

Я уже десять минут сижу в своей комнате и не решаюсь выйти. Мне немного страшно и очень стыдно.

Ирис несколько последних дней просит, чтобы я научил ее печь шоколадно-грушевую шарлотку. Я принес с работы все необходимые ингредиенты и пригласил ее на кухню. Ирис обрадовалась, Жанна обрадовалась, даже Будин обрадовалась, и я был доволен, потому что фруктовая шарлотка с шоколадом – хороший способ установить мир во всем мире.

Я поручил Ирис чистить груши и сказал Жанне, что она будет макать печенья. Старушка рассмеялась – непонятно почему, а я занялся муссом. И тут случилась драма в трех актах.

Ирис сказала: «Я порезалась…»

Жанна сказала: «Порез глубокий…»

Я сказал: «Бай-бай!» – и убежал к себе, не посмотрев, на месте палец или затерялся между печенюшками.

Это сильнее меня, я всегда боялся крови, увижу каплю – и выхожу из строя. В детстве у меня часто шла носом кровь, и каждый раз это кончалось обмороком. Все, что относится к внутренностям человека, наводит на меня чудовищный ужас. Как-то раз один психолог попытался научить меня так называемому «дыханию покоя». Я пытался объяснить, что результат будет обратный, но он требовал, чтобы я сконцентрировался на воздухе, входящем в горло и легкие. Доктор слегка обломался, когда я рухнул лицом на длинноворсовый ковер. Точно так же я никогда не мог играть в «Доктора Мабуля»[40] или смотреть «Жила-была жизнь!»[41].

В коллеже был курс PSC1[42]. Когда я понял, что нас будут учить оказывать первую помощь, сразу отказался ходить на занятия, а потом подумал о маме. Может, если бы ей сделали массаж сердца сразу после аварии, мозг не пострадал бы так сильно из-за отсутствия кислорода? Я решился, принудил себя и получил по полной программе: кровотечение, остановка сердца, нарушение мозгового кровообращения, ожоги, открытые раны… Бо́льшую часть времени я провел с закрытыми глазами, но зачет заработал.