Это останется с нами

Я открываю дверь моей комнаты и натыкаюсь на тишину. Зову Жанну – она не откликается. Бесшумно выбираюсь в коридор, заглядываю в ванную и вижу бутылочку антисептика и упаковку марлевых салфеток. Зову Ирис, Будин – ноль внимания. Начинаю паниковать. Вдруг они поехали в больницу? Что, если рана по-настоящему серьезная, а я их бросил? Прохожу через гостиную в кухню и, слава богу, успеваю услышать, как они шепчутся, иначе попался бы. Никогда не забуду это зрелище. Ирис и Жанна лежали на полу с закрытыми глазами, обильно политые кетчупом, на радость Будин, и пытались сдержать смех, но каждую выдавала содрогающаяся диафрагма. Черт меня побери, я и правда начинаю любить этих теток.

48

Ирис

Надия надела платье, сшитое Жанной. Оно невероятно ей идет, и выглядит она так, будто только что участвовала в модном дефиле. Она очень хотела заплатить Жанне: «Ну хотя бы за ткань!» Они поговорили по телефону, и моя сонанимательница наотрез отказалась от денег, заявив, что ей вполне достаточно простого «спасибо». Надия, конечно, расстроилась и положила в мою сумку несколько испеченных утром пирожных. По ее взгляду я поняла, что рискую «случайно» попасть под колеса кресла, если решусь на протест.

– Накидка произвела фурор в группе, – сообщила она, счастливо улыбаясь.

– Что за группа?

– Моя группа поддержки по рассеянному склерозу. Неужели я никогда вам не рассказывала? Я участвую в ней с того дня, как мне поставили диагноз, общаюсь с теми, кто знает об этой болезни не понаслышке, иногда бывает нелегко, но пользу разговоры приносят необыкновенную. Короче, все в восторге, в некоторых специализированных магазинчиках можно купить нечто подобное, но не такое красивое!

Надия протягивает руку к столику, берет стакан и тут же роняет. Ее лицо искажает гримаса боли.

– Вам плохо?

– Кривошея, сволочь! Наверное, спала в неудачном положении.

– Давайте я попробую помочь.

– А вы умеете?

Я помогаю Надие лечь на кровать и позволяю своим рукам отыскать потерянный много месяцев назад путь, постепенно перевожу мышцы пациентки в менее болезненную позицию, поворачиваю голову направо, налево, и через несколько минут контрактура отступает.

– Кривошея – это непроизвольный спазм мышц шеи, – объясняю я, массируя трапециевидные мышцы. – Метод Джонса Хопкинса идеально снимает боль, возвращая подвижность.

– Откуда вы все это знаете, Ирис? – изумляется Надия.

– Я училась на кинезитерапевта.

– Так почему не практикуете?

Чтобы не отвечать, я помогаю ей встать, она осторожно поворачивает голову и обнаруживает, что подвижность восстановилась в полном объеме.

– Немножко больно, но не так, как было! Кстати, у меня потекла раковина, вы случайно слесарным искусством не владеете?

– Еще как владею! А еще могу заняться вашей прической, но заранее отвергаю жалобы, если голова будет похожа на вспаханное поле.