– Камень Жизни? – глаза Севира смешно округлились.
– Да, – просто ответил Ренфел, прислонившись к стене и тут же вздрогнув от холода: камень за спиной был ледяным. – Вторым владельцем камня оказалась принцесса четвёртой ветви. Когда ей рассказали, что это за дар, она закрыла шкатулку и потребовала забрать её имя.
– Я слышал эту историю. Она так и умерла безымянной. Почему отец не дал ей другое?
– Именователь может лишь раз наречь одного и того же человека.
Севир смущённо прикусил губу
– Ну а мать? Пересекли бы Шёлковое море – и всё, – попытался выйти из ситуации Севир, но Ренфел и тут огорошил принца.
– Ей пришла бы та же самая шкатулка с тем же даром. Они закрепляются за человеком, а не за именем. Будь по-другому, люди нанимали бы бесценных, чтобы те давали имена, открывали шкатулки, забирали дары, потом отнимали бы имена. И так – по кругу.
– Отец собрал бы целую сокровищницу даров.
– И неизвестно, к каким последствиям это могло привести. Но Двуликая всё продумала. В общем, Камень Жизни познаватели потеряли. И неизвестно, вернётся ли он когда-нибудь снова.
Севир кивнул. Он посидел немного и, пугливо глянув на Ренфела, достал шкатулку.
– Получается, что мне досталась шкатулка человека, которого забыли незадолго до моих именин? Разве бывают такие совпадения?
– Я не думаю, что это совпадение, – сказал Ренфел, но развивать мысль не стал.
Юный принц пока не был готов узнать всё. Как объяснить ему сейчас, что познаватели не только изучали шкатулки и дары, но ещё и отслеживали их влияние на все события в мире, даже на самые незначительные? Как научить его видеть небо, разрушенное поломанными судьбами людей?
А когда он увидит тьму в глазах варваров и свет бесценных, что станет с сознанием мальчика, выдержит ли оно? Торопиться не стоило. Ренфел точно знал: пройдёт время, и Севир станет лучшим среди познавателей. Раз мальчик смог обуздать силу шкатулки и остаться в своём уме, то вдруг он сможет и управлять Оракулом?
Если они до него доберутся, конечно.
– Вы знаете, шкатулка не только показывает будущее, – вдруг сказал Севир, повертев куб в руках.
– А что ещё?
– Это сложно объяснить. Я ведь сначала представлял… ну, всякое представлял. Придумывал истории. И со временем я понял, что многие из них могли случиться, но не случились. Поначалу было сложно: я путал своё воображение и видения из шкатулки. Я как будто вижу множество отражений одного и того же и выбираю то, что нравится больше. Это и есть ваши эти вероятности? Но иногда, очень редко, вижу, как бы сказать… вглубь. И там – совершенно другие события, которых вообще не могло быть, но они одновременно могли произойти… где-то ещё. Понимаете?
– Не совсем, – честно признался Ренфел.
– Я… как-то раз я представил, что… делаю брату больно.