«Да чтоб тебя! Давай ещё, как мальчонка, за девахой бегать начни! Тьфу, бестолочь!» — дюжий ратник лежал на спине, заложив руки за буйную гриву. И только он хотел уж было повернуться на бок, как вдруг защёлку на двери его комнаты легко поддели снаружи, из коридора чем-то острым. Похоже, некто ушлый ловко просунул лезвие кинжала в имеющуюся щель между косяком и дверным полотном. Рыжебородый витязь с интересом прищурился; ночка переставала быть томной.
И вот дверь отворилась; на пороге, освещённом слабо чадящими коридорными лампадами, возникла женская фигура. Лунный свет, проникавший в окно каморки, позволил Ратибору безошибочно определить, кто пожаловал к нему в гости. Та самая, из-за которой он никак не мог сейчас уснуть. «Растудыть твою тудыть», — мгновенно пронеслось у него в голове.
Тем часом Анника тихонько прошла в комнату и затворила за собой дверь, затем убрала кинжал в ножны на поясе и обернулась к кровати. Глаза её, встретившись в лунных лучах с полуоткрытыми очами русича, странно блеснули; пухлые губки растянулись в смущённой улыбке. Но вот Мурчалка, поборов лёгкую застенчивость, окончательно решилась; на пол комнаты упала быстро сдёрнутая туника; за ней северянка опрометью освободилась от сапог, шаровар и ремня с оружием, после чего обнажённая красотка шустро подошла к койке и уверенно забралась на молчаливо наблюдавшего за ней молодого богатыря.
— Надо же, — пробурчал тот негромко, кладя свои заскорузлые ручищи на нежные бёдра нежданной, но столь желанной гостьи, — а я уж было решил, что ты всё-таки припёрлась меня прирезать. Стучать в дверь, видимо, тебя не учили.
— Да заткнись ты уже, дурак! — нетерпеливо прошипела в ответ белокурая валькирия, наклоняясь и жадно впиваясь горячими устами в губы Ратибора.
«Эх, прости, Марфуш», — молнией пронеслось в мозгу рыжегривого русича, после чего он не менее рьяно ответил на пылкий поцелуй. И необузданный водоворот страстей моментально захватил Ратибора с Анникой. Сказать, что ночь у них выдалась бурной, значит сильно преуменьшить вырвавшийся наружу сладостный источник плотского безумия, накрывший русича и варяжку по самые маковки. Взаимная симпатия, долго сдерживаемое волнительное желание близости и, наконец, вспыхнувшее до небес неистовое пламя возбуждения не позволили им сомкнуть глаз до самого утра.
Глава 13
Обломитесь!
— Чего звал? Излагай уж!.. — Хасван с беспокойством воззрился на Васланика, восседающего за обеденным столом в своей трапезной и с аппетитом уплетающего сочное гусиное бёдрышко. Далее взгляд аскера быстро прошуршал по варягу Андерсу, устроившемуся справа от посадника и неспешно макающему свои пышные с завихрушками усы в кубок с медовухой. Замершие за спиной главы Лагурина четверо вооружённых до зубов стражей, само собой, также не остались незамеченными внимательным осом. В зале повисла тягучая тишина; чувствовалось витавшее в воздухе напряжение. Присесть аль присоединиться к застолью гостю не предложили, что было плохим знаком, заставив тут же насторожиться вожака Хмельных бродяг; очевидно, разговор будет не столь приятным, как он рассчитывал. Ещё на въезде во дворец шалмаха полностью разоружили, не позволив оставить при себе даже зубочистки; именно тогда Хасвана, радостно примчавшегося на зов Васланика, кольнули первые сомнения, не рано ли он возликовал; похоже, ждут его нынче не самые приятные вести.
— Чего звал, чего звал, — недовольно пробубнил себе под нос глава Лагурина, затем смачно рыгнув на всю трапезную. — Знамо чего!.. В общем, очередное письмишко прилетело с голубкой из Дулмаса. По поводу награды за рыжего вепря. Размусоливать да тянуть за непотребные выпуклости особо не буду; к нам никто не едет.
— Ента ещё почему, уж позволь полюбопытствовать⁈ — атаман Хмельных бродяг мигом помрачнел. Красочные воздушные замки, кои он строил у себя в голове, в радужных мечтах представляя, как поступит с огроменными деньжищами, плывущими к нему в лапы, стремительно растаяли, как утренний туман поутру.
— Потому, — Васланик как ни в чём не бывало, с громким чавканьем принялся уминать и второе гусиное бедро, — что пленник бежал вскорости после того, как вы нам его привезли. Мы, конечно, словили варвара тем же вечером, да вот незадача, «малость» повредили ему рыло… Так, что и не признать теперича, кто ента таков! Ну а им, то бишь твоим соплеменникам, неопознанные рыжие телеса без надобности, и платить за них они отказались наотрез! Мол, в ледниковых кладовых Нурязима уже с десяток таких, достоверно не установленных туловищ загорает. Желающие сорвать куш со всей Ивропии везут кого ни попадя…
— Мы притащили к тебе вполне живого и здорового узника! Того самого, коего и надобно! — негодующе фыркнул Хасван. — И уже не наши проблемы, что…
— Да нет же, как раз ваши! — резко перебил главаря лихих людей Васланик, при этом в сердцах откинув полуобгрызанную гусиную голяшку на другой конец столешницы. — Ведь пленник бежал по вашей вине!
— Что-о-о⁈ — вожак шайки аж поперхнулся от возмущения.
— Да то! Почему в пеньке был варвар, а не в железных оковах⁈ — пузатый городничий пристально врезался пронзительным взором в своего гостя. — Как-то подозрительно, не находишь⁈ Цепей, что ль, не нашлось? А решётка чего такая хлипкая оказалась⁈ И почему русич решился на побег именно у нас? Перекусить верёвку да выломать прутья, как полагаю, он мог в любой момент! Так отчего не сделал ентого ранее, ещё до въезда в град⁈ Удрать тогда было бы намного проще!
— В пеньке, потому что мы не работорговцы; кандалов у нас нет. Но канатик крепкий был, которым русича спеленали, не наговаривай! Далее, клетка, в коей он томился, не наша; на месяцок в пользование прикупили у одного барышника. Но решётка у неё, ежели что, из доброй вифирийской стали сварганена, ента точно! Можешь проверить! — зло бросил Хасван в ответ. — Пущай попробует кто-нибудь из твоих молодцев повторить ентот трюк с выламыванием из неё штырей, а я погляжу да посмеюсь над этими забавными потугами!
— Да проверили и перепроверили уже не раз, убедившись, что и взаправду сталь вифирийская. Но ента именно что трюк! — согласно хрюкнул Васланик. — Уж не ведаю, как дикарь это провернул, но бродячие силачи-скоморохи тоже порой нечто подобное вытворяют в своих представлениях!
— Ента не отменяет того факта, что бежал дикарь сам! Сам! — запальчиво вскрикнул Хасван, заставив Андерса вытащить бороду из очередного кувшина с медовухой, а четырёх стражей положить длани на рукояти мечей.