– Один из тех, кому отец полностью доверял. Но это долгая история.
Так он вежливо давал понять, что меня это не касается.
– Вы скучаете по родителям?
– Каждый день, – чуть слышно произнес Бенедикт.
– Поэтому вы больше не играете на арфе?
Он медлил с ответом, что уже говорило достаточно, но, сделав глубокий вдох и покачав головой, он продолжил.
– Долгие годы музыка была для меня пыткой, – признался он.
Меня шокировало его признание.
– Тогда почему вы позволили мне играть на арфе?
Пожав плечами, он окинул комнату взглядом.
– Не знаю. Мне показалось, глупо отказывать тебе. И в конце концов, после стольких лет боли это принесло исцеление.
Я не нашлась с ответом. Жаль, что я не знала, насколько Бенедикту дорога арфа – вероятно, не попросила бы тогда играть на ней. С другой стороны, для меня арфа тоже очень дорога. Музыка – единственное, что вампиры не смогли у нас отнять. Музыку и, конечно, дух борьбы. От былого величия остались лишь руины и пепел, но арфа бабушки по-прежнему с нами, как напоминание обо всем, что мы потеряли и что предстояло вернуть. Играть на этом инструменте – значит продолжать традиции семьи.
– Дома… – начала смущенно, – я тоже играла для близких.
Признание повисло в воздухе, и я предоставила Бенедикту время обдумать его. Чуть нахмурившись, он пытался поймать мой взгляд в поисках ответа на незаданный вопрос.
– Я соскучилась по ним, – прошептала, сминая ткань юбки и повесив голову.
– Понимаю, – ласково произнес он.
Я выдернула торчавшую из шва нитку. Король ни за что не согласится. Но вдруг…
– Вы знаете, что на следующей неделе у меня день рождения?
– Я помню. Тебе исполнится двадцать пять.
Я бросила на него полный надежды взгляд.