– Адель?
В тот же миг, собравшись с духом, она толкнула дверь и замерла на пороге, остолбенев от удивления. Моник, её всегда идеальная, правильная и ухоженная подруга, в панике семенила в угол на четвереньках, пока не скрылась под тканью, свисавшей со стремянки. Женя потрясла головой, не веря собственным глазам. Но нет, всё было по-прежнему – туфля-лодочка, соскользнувшая с ноги француженки во время диковатого манёвра, так и осталась сиротливо лежать в центре недочерченной пентаграммы, как символ принесённой в жертву девы. Огоньки зажжённых чёрных свечей плясали, отражаясь на лакированном боку туфли.
– М-м-моник? – Женя перевела взгляд от стремянки на ту свечу, что стояла на полу к ней ближе всех, завершая один из лучей звезды. Огонёк на кончике фитиля зловеще вспыхнул, порождая новую волну ужаса. Внутри всё скрутилось в тугой узел, сжалось, словно пружина, которая вот-вот…
Злобное шипение и грязные ругательства из-под ткани в углу выдернули Женю из цепких объятий ледяного страха.
– Что здесь… – она попятилась.
Под подошвой раздался неприятный хруст. Вздрогнув, она взглянула на раздавленный кусочек мела и словно очнулась от шока.
– Моник! Я тебя видела! Что происходит?!
Из-за стремянки раздался тяжёлый вздох, и француженка выбралась наружу. Растрёпанная, с перепачканными коленями. Блузка сбилась набок, но тем не менее это была Моник.
– А где Адель? – спросила Женя, не придумав ничего лучше.
– Что?
– Я видела, как она кралась по коридору… а потом зашла в башню… вроде бы…
Моник неопределённо пожала плечами, ничего не ответив.
– Или не зашла?
Подруга вновь проигнорировала вопрос, пытаясь хоть немного привести свою одежду в порядок.
Молчание затягивалось.
– Ты что, сатанистка? – наконец в лоб спросила Женя севшим от волнения голосом.
Моник смотрела на неё в упор странным взглядом, не пытаясь ничего объяснить. Наконец она покачала головой.
– Нет, я…
Внезапно Женю озарила догадка, и она ахнула, прижав ладонь ко рту.
– Это ты? Ты, да? Ты всё делала! Изводила меня!