И тут же диктор объявляет, что наш рейс снова задерживается по метеоусловиям Сочи.
— Вот и проверим, — говорю я, — насколько тебя хватит.
— Навсегда, вот посмотришь.
Мы идём в кафе и заказываем какие-то булочки и кефир — тут особо не разгуляешься. Я развязываю Наташкину руку и, убедившись, что ничего страшного нет, снова её завязываю.
— Я буду на тренировки ходить, — говорит она. — Пистон хочет секцию подпольную организовывать, самбо что ли. Вроде нашёл какого-то мастера.
— Смотри-ка, молодец, какой. А тебе-то это зачем?
— А если не получится с самбо пойду на бокс.
— Здрасьте, — хмурюсь я. — Тебе ещё детей рожать, хочешь, чтобы тебе всё на свете отбили? И грудь и внутренности?
Она краснеет, но не отступает:
— Хочу, быть во всём твоей помощницей.
— Достаточно математики, — улыбаюсь я.
— А я вот подумала, если отчислят, то и ладно. Не уверена уже, что хочу всю жизнь сопливых малолеток обучать.
— Нет, вы гляньте только, три дня в общаге и уже совершенно другой человек.
Она смеётся по-детски морща носик. Помощница. Сам не понимаю, как я так втюхался? О-хо-хо, видать, от судьбы не убежишь.
Мы всю ночь ждём вылета, ютимся на подоконнике, пытаемся спать. Наташка сопит на моём плече, а я слежу за редкими самолётами взлетающими и садящимися за окном.
В Адлер мы прилетаем рано утром. И, о, чудо, такси нет. Ни одной машины.
— Что будем делать? — спрашиваю я.
— Поедем на автобусе, — улыбается Наташка. — Ты чувствуешь, какой воздух? Это морем пахнет, да?
— Ага. И дождём. Ты первый раз здесь?
— Да, а ты?