Дэйвенпорты

Она хотела, чтобы Харрисон поцеловал ее, хотя и знала, что этот поцелуй смажет и без того призрачную линию между ее чувствами к этому человеку и расчетом.

– Да.

Он наклонился ближе, подождал.

– Даже когда я делаю так? – спросил он и поцеловал ее в шею, под мочкой уха.

Веки Руби затрепетали и закрылись.

– Да.

Она вдохнула запах шалфея, пропитавший его кожу.

– И так?

Поцелуй в щеку. Еще один. С каждым поцелуем губы мистера Бартона приближались к ее губам, и от этого кожа девушки начала пылать. Там, где его губы касались ее, зарождался жар, и волны электричества пробегали от ее щеки к кончикам пальцев ног. Эти волны подтачивали ее решимость и подпитывали потребность, которая скрывалась в глубине ее души. Хотелось еще. Руби никогда и никого так не хотела. Никогда. Это пугало и будоражило.

Когда его губы наконец прижались к ее губам, мысли о том, как она будет выпутываться из этой ситуации, совершенно вылетели у Руби из головы. Она могла только наслаждаться вкусом его губ. Язык Харрисона скользнул Руби в рот. Она ахнула и отстранилась. Недалеко, но так, чтобы увидеть его глаза, полуприкрытые тяжелыми веками, его приоткрытые губы. Харрисон тяжело дышал. Руби вдохнула его страсть, слила со своей страстью. И, не дав себе времени передумать, поцеловала его сама. Она целовала, пока губы не начали саднить, пока грудь не начала болеть от мощных ударов сердца.

– Руби… – пробормотал Харрисон, прижимая губы к ее губам, щеке, шее.

Ей так нравилось, как он произносил ее имя. Будто молитву. Потом девушка почувствовала мягкое давление на плечи. Мистер Бартон выпрямился, и мир вокруг снова вернулся на привычное место. Руби потребовалась минута, чтобы снова привыкнуть к окружающему пейзажу, к звукам парка, которые заглушало их дыхание и гул в ушах.

Харрисон Бартон откашлялся:

– Пожалуй, нам надо поесть.

Руби рассмеялась. Она и забыла, что была голодна.

Глава 23

Оливия

В «Порту Свободы» царила суматоха. Когда гости перешли к десерту, Оливия сделала последний круг по бальной зале. Свет от люстр рассыпался калейдоскопом разноцветных бликов, которые плясали по натертому полу. В течение ужина из пяти перемен блюд оркестр играл тихо. Теперь он готовил более крупные инструменты для музыки, приличествующей такому масштабному торжеству. Барная зона была уставлена бутылками, а возле дверей во двор стояли кушетки и столики, манившие насладиться свежим воздухом и напитками. Серебряные с черным украшения обеденной залы продолжались во двор, создавая единую зону праздника. Оливия сочла, что все соответствует жестким требованиям матери, и вернулась в дом.

Мама одобрительно кивнула, и Оливия почувствовала себя так, будто прошла испытание. Миссис Дэйвенпорт сидела справа от мужа, их сплетенные руки лежали на столе. Оливия украдкой взглянула на мистера Лоренса, сидевшего напротив матери и увлеченно беседовавшего с миссис Джонсон. Когда девушка смотрела на него, скованность в груди, которую она чувствовала весь это день, немного ослабевала. «Все становится на места, – подумала Оливия. – Щелк, щелк, щелк».

Мистер Дэйвенпорт, сидевший во главе стола, поднялся. В руке он держал бокал шампанского.