Хмур застыл у входа в Степановы покои, точно боялся зайти к Хозяину. Понятно, отчего: большой, узорчатый, иноземной работы сундук стоит прямо посреди покоев, а над ним Хозяин с саблей в руках. О чем думает? Мож, решил головешку с плеч снести. И шуя его с таким делом справится.
– Сядь, – сказал Степан ласково. Погладил лезвие, провел пальцем, поглядел на кровь, что выступила на пальце.
А Хмур молчал и боле про Ваньку не поминал. Чуял, каково Хозяину.
Все сабельки да мечи, украшенные каменьями, узорчатой дамасской стали, все забрал Степан из солекамского дома. Жирно – оставлять собранное отцовым людишкам.
Каждую гладил, точно красивую бабу, от рукояти до самого острия. Потом вдевал в ножны, оборачивал их бархатом, укладывал в сундук. Никому не доверил Степан сего важного дела.
Так и молчали. Долго, пока Степан не уложил дюжину сабелек в сундук. Про каждую вспомнил: воеводой тобольским подарена или в схватке получена, дамасской работы иль нашей, со строгановских мастерских.
– Э-эх! – Крышка сундука захлопнулась. Громко, на весь дом.
– А мож, не надо? – осмелел Хмур, а Степан даже не прикрикнул на него. Жара не осталось.
– Отошли сам знаешь к кому, да с добрыми людьми. Ежели потеряют…
– Все исполним, – склонил голову Хмур и вздохнул.
Он вновь поклонился, низко, точно кому именитому, кафтан на спине затрещал от усердия.
– Ваньку как-его-там зови сюда.
Ванька – косая сажень в плечах, лохматая борода, прищур светлых глаз – шапку стянул, переломился в поясе, да все ж видел в нем Степан своеволие. Лишь бы не подлость.
– Чего надобно? – нарочито грубо сказал он, а Ванька не убоялся.
– Слух идет, что нужно тебе в обитель попасть тайно. Знаю как, – сказал и замолк. Ждал расспросов Степановых.
Ишь, нашел простака.
– А тебе что с этого? – Степан нарочно тряхнул деревянной рукой пред носом у малого.
– Выкупи меня из кабалы, я обители должен. Верой-правдой служить буду.
– Подумаю, есть ли корысть. Хмуру – тому мужику, что привел тебя, расскажешь.
– Я черным птицам хочу отплатить.