Сердце призрака

Девушка, одетая в элегантное платье цвета бургундского вина со спущенными плечами и волосами цвета воронова крыла, собранными на голове и усыпанными крошечными розочками, протянула мне облаченную в белую перчатку руку, словно ожидая, что я до нее дотронусь. Как будто она думала, что я с удовольствием утону вместе с ней в диком ужасе, поджидающем меня внизу.

Потрясенная нашим идеальным сходством, я перестала бороться с необузданным желанием масочной толпы свести меня с этой таинственной дамой.

Невзирая на то, что так и не осмелилась прикоснуться к ее руке, я не отстранилась, когда загадочная девушка сама потянулась, чтобы взять меня за руку.

Глава сороковая. Зедок

Я решительно прочищал себе дорогу, сражаясь с осколками своей души и каждый раз одерживая победу, ликующе срывал бесстыжие маски с лиц призраков.

Невзирая на то, что вскоре меня вновь окружила тысяча свирепствующих масок, я неустанно продвигался туда, куда забрали Стефани. И, хоть я и был готов к внезапному нападению Гнева, он так и не явился. И правда, зачем попусту тратить свое драгоценное время, когда можно просто сидеть и дожидаться, пока покорные маски поднесут девчонку на блюдечке?

Если все так и завершится, я уверен, что Обман предоставит мне шикарный выбор – либо отныне я добровольно подчиняюсь его воле, либо он срывает маску с моего лица прямо на глазах у Стефани. В любом случае, по его дивному сценарию я превращусь в Гнев, а Стефани навсегда останется моей пленницей.

Вдруг я вспомнил, что Гнев не умел проигрывать, и все встало на свои места. С маской Доблести больше, чем завладеть Стефани, мне хотелось освободить ее от себя. И напрасно я опасался, что Гнев захочет поквитаться с Доблестью. Весь этот атакующий маскарад здесь лишь для того, чтобы уничтожить меня и мое твердое желание помочь Стефани.

Он знал о моей слабости. Я бы ни за что не пережил, если бы она увидела мое настоящее лицо.

Тогда Гнев победит, а Доблесть погибнет. Неужели ни одна часть меня не желала Стефани добра и в разлетевшейся на тысячи осколков душе не было ни единого проблеска света?

Кажется, нет.

Я выжил, невзирая на многократные нападения одержимых масок, которые то и дело парировали и удерживали меня, чтобы я не добрался до девушки. Однако ценой больших усилий я прорвался на кухню. Почему-то я был уверен в том, что ее давно затащили в самую глубь дома. Но каким-то чудом я оказался рядом вовремя.

Легким движением руки я сдернул фарфоровую маску с фигуры, чье сходство со Стефани нельзя было отрицать. Избавившись от Желания, я повернулся к Стефани.

С этой секунды все, чего я хотел – это бежать вместе с ней. Любой ценой я хотел вырвать ее из жадных лап искалеченного духа. Поэтому, распахнув перед собой первую попавшуюся дверь, впустил туда Стефани. Но моему плану не суждено было сбыться, и на этот раз виновата была она сама, потому что, приблизившись ко мне на опасное расстояние и опустив руки на мои плечи, крепко меня обняла. Спустя сто лет меня, наконец, обняли, опустошив мою душу. Из-за ее прикосновения я не мог пошевелиться, пребывая в полном ошеломлении.

Ощущая бесконечное блаженство и противостояние агонии, я растворился во времени.

Я совершенно забыл, что такое удовольствие и злоба, пока учащенно бьющееся сердце Стефани не забилось в унисон с моим. Которого не существовало.

Впервые за много лет я вспомнил, что такое тепло.

«Как настоящий человек», – подметил как-то Растин. В этот момент я задумался о том, что, вопреки всему случившемуся, медиум был прав. Она заставила меня почувствовать себя человеком.

Внезапно я увидел, как окружившие нас маски начали растворяться в воздухе, словно лишаясь своего могущества. Но почему? Это оставалось загадкой.

Стефани. Эта чудесная девушка не побоялась обнять чудовище.