Ничего. Ничего. Ничего. И тут…
В середине снимка, освещенного вспышкой – на заднем фоне затемненного холла, прямо возле комнаты Стефани, на меня смотрело расплывчатое лицо из потустороннего мира, по росту напоминающее юношу средних лет.
Однако, еще внимательнее изучив отдельные фрагменты и пристально вглядевшись в изображение с примесью синего и белого цвета, я понял, что запечатлел не лицо.
Это была маска.
Глава шестьдесят первая. Стефани
Скажи, что выйдешь за меня.
Его слова, словно самая мощная атомная бомба, взорвали меня изнутри.
Я ничего не поняла.
Я не поняла Эрика.
И уж точно не была в восторге от этой хитрой особы по имени Злость, которая ехидно перешептывалась со змеюкой Завистью.
Какие же они были мерзкие.
После того кошмарного разговора с Эриком его покорные слуги в масках начали преследовать меня повсюду. Стоило мне хлопнуть дверью прямо у них перед носом, как, обернувшись, я обнаруживала, что, усевшись на мягком диване, этот коварный дуэт наблюдал за мной как ни в чем не бывало. Но больше всего меня сводило с ума то, что маски присматривали за мной, выглядывая из-за многослойного пышного веера, словно я отвлекала их своим присутствием и мешала распускать грязные сплетни.
Я уже миллион раз просила их закрывать за собой дверь, потому что с их постоянными криками и ссорами в сочетании с раздражающей нотной тетрадью Эрика, аккуратно сложенной на комоде Мириам, мои попытки уснуть всегда заканчивались жалким проигрышем.
В конце концов, они все-таки затихли. Однако, несмотря на то что я чувствовала себя уставшей и опустошенной, мне не удалось успокоиться и отдохнуть. Однако на этот раз дело было не в страхе.
Если мое эпичное погружение на дно заледенелого озера и привело к чему-то хорошему, так это к тому, что теперь я значительно меньше боялась этого места. И его.
В конце концов, Зедок спас мне жизнь.
А затем предложил руку и сердце.
Совсем не похоже, что той ночью он хотел меня убить.
Сидя на кровати, занавешенной прозрачным балдахином, я настойчиво игнорировала нотную тетрадь, давно занявшую свое место на туалетном столике Мириам. А исчирканные нотными знаками белоснежные листы неумолимо ждали, пока моя рука коснется их и, не в силах противостоять соблазну, судорожно начнет перебирать клавиши громадного фортепиано.
Твердо решив ни под каким предлогом не соглашаться на его условия, я предпочла воздержаться даже от его музыки, скрытой в нотной тетради. Поэтому я начала рассматривать свои обмороженные руки, искусно забинтованные Зедоком, в котором впервые за долгое время я увидела Эрика.