Мастерс постучал в дверь и тут же открыл ее.
Вероятно, ужас не дал девушке закричать. Она отпрянула и прошептала:
– Боже, полиция!
Эмери, бледный и растрепанный, вскочил со стула, уронил с коленей журнал с какой-то вульгарной обложкой и подавил испуганный вскрик.
Он стоял у разворошенной постели, а рядом с ним на столе горела лампа с газетой, обвязанной вокруг абажура. На столе было несколько бутылок, две из них пустые, стол казался липким от лимонных корок, содовой и сахара, и даже полные пепельницы были мокрыми. На фоне тусклого света лампы в затхлом воздухе висел дым.
– В общем, верно, – сказал Мастерс. – Это полиция. И я тот, кто хочет услышать ваш рассказ, мисс.
– Слушайте, – произнес Эмери и снова сел. Затем вынул из пепельницы окурок и дрожащей рукой поднес к губам. – Что тут вообще происходит? Кто-то стучит в дверь, вы открываете, а там никого. И свет выключен. И кто-то прячется в углу в коридоре.
– Вы о чем?
– Я серьезно! Спросите у нее. Это было некоторое время назад, не знаю, когда именно. И едва ли это Карл так пошутил, потому что он никогда так не напивался. Никогда, говорю я вам. С тех пор, как я с ним познакомился. И это меня до смерти напугало. Будто кто-то хотел привлечь мое внимание… Не знаю. Бред какой-то.
Взгляд Мастерса метнулся к кровати.
– Где мистер Райнгер?
– О, с ним все хорошо. Его тут нет… – Эмери покосился на девушку. – Он пошел в ванную. Будет лучше, если его оставить в покое. Говорю вам, кэп, в этого человека выпивка больше не лезет. Он…
– Да, юная леди, – сказал Мастерс.
Берил Симондс подалась назад. Это была миниатюрная брюнетка, с очень хорошеньким, пусть и немного тяжеловатым лицом, пухленькая, с честными заплаканными карими глазами. Она была в чепчике горничной и в переднике, который все пыталась расправить.
У нее вдруг вырвалось:
– Я видела все его картины! И его имя там такими же большими буквами, как и ее. Я подумала, не будет ничего дурного, если я скажу, только не увольняйте меня. Прошу, не увольняйте!
– Я разговаривал с вами, – пугающе медленно произнес Мастерс, – сегодня после обеда, и вы утверждали, что ничего не знаете о случившемся прошлой ночью. Это вам не на пользу, сами понимаете. Вы когда-нибудь уже представали перед судом?..
Понемногу им удалось собрать всю историю. Беннет, невольно вспомнив о Райнгере, извращенном, отчаявшемся, смехотворном, подумал: странно, что тот этого не предугадал. Психологически это было неизбежно. Он даже мог предугадать бредовое и смехотворное продолжение. Берил Симондс велели разжечь камин и подготовить комнату Райнгера, когда он приехал накануне вечером. Тогда он ее и увидел, но ничего не сделал, лишь шутливо ущипнул («некоторые джентльмены так делают, а некоторые – нет») и пробормотал что-то невнятное, когда она вышла из комнаты. Конечно, она вся трепетала. И была польщена. Она не видела его до позднего вечера, до одиннадцати, когда собралась лечь спать. Хозяин с гостями возвращался из комнаты короля Карла. Райнгер немного отстал от остальных и был «вроде как расстроен и зол, странный такой». Вдруг он остановился и посмотрел на нее, дожидаясь, пока остальные не скроются из вида.
Что дальше? Ну, предполагалось, что она придет к нему в комнату в два часа, когда все уснут, и он расскажет ей все про Голливуд. Он сказал, что у него есть бутылка джина. Сказал, что пошло все к черту. И она предвкушала романтическое приключение, «типа как фильмы, которые он делает, и представьте в них меня», поэтому она ответила – может быть. Берил поднялась к себе, вся трепеща, и по секрету рассказала об этом Стелле, с которой жила в одной комнате, а Стелле чуть дурно не стало: «Боже мой, не будь дурочкой, вдруг хозяин узнает?»
– Итак, – перебил Мастерс, – вы спустились в два часа?
ebooksa