На кухне горгона стригла волосы Джереми. Начищенный, как монетка, он был розовым. Наверное, его очень энергично терли щеткой и мылом.
— Цинни, ты не боишься подхватить от меня вшей? Ты ведь теперь настоящая дама, — спросил мальчик, сверкая глазами.
Эухения разводила в бадье вонючее зелье, от которого разило керосином.
— Ну, со вшами мы старые друзья, — благодушно откликнулась Гиацинта. — Порою мне даже их не хватает. Ты помнишь, как мы утащили кастрюлю с горячей водой из харчевни, помылись этой водой, а в ней оказалось так много перца, что мы потом три дня чесались?
— Антуан пытался поколотить тебя за то, что ты воруешь, а потом сделал из этой кастрюли цирковой номер с шариками.
— А теперь Антуан ворует вместе с Гиацинтой, — буркнул Трапп.
— Цинни? — восхитился Джереми.
— Не крутись, а то я оттяпаю тебе ухо, — предупредила она. — Генерал так шутит. Я респектабельная дама из высшего света. Как там ваша жена, Бенедикт?
— Молится.
— Скажите ей, что это бесполезно. С таким мужем, как вы, может помочь только огнестрельное оружие.
Эухения прошла мимо, больно наступив Траппу на ногу.
— Фу, — горгона сунула было нос в бадью с чем-то вонючим. — Это без меня, — и она отскочила в сторону, оттоптав генералу вторую ногу.
— Гиацинта, — он схватил её за локоть и увлек в сторону, — мне надо вам кое-что показать.
— Свою двуличность? Благодарю, я уже видела.
Трапп закатил глаза.
Эухения одобрительно хмыкнула.
— Ты можешь продолжать злиться, — тихо проговорил Трапп горгоне, — просто съезди со мной кое-куда.
Скрестив руки на груди, она бросила на него презрительный взгляд.
— Злиться на вас? Ну что вы, великий генерал. Я испытываю к вам исключительно жалость.
— Жалость? — вскинул он одну бровь.