– Что происходит? У тебя точно все хорошо?
– Более чем.
– Тогда будь добра, сядь на место и покажи мне наши планы на остаток дня.
– У тебя они есть в твоем планере на телефоне.
– У меня он сел, – вру и глазом не моргнув, пожимая плечами.
– Ты две минуты назад по нему разговаривал!
– Вот тогда он и сел.
Лера надулась, разозлилась, но послушно придвинулась чуть ближе.
Однако недостаточно. А мое терпение кончилось. Вместе с благородством, которое я авансом израсходовал на всю жизнь вперед.
Я схватил ее за талию, усаживая практически себе на колени, выслушав очередной возмущенный то ли писк, то ли вздох. Девушка заерзала, попыталась меня оттолкнуть, да максимально неудачно заехала ладошкой мне прямо по… твою бабушку, фаберже!
– Твою ж… – выдохнул с присвистом сквозь сжатые зубы. – Лер-р-ра!
Рука у нее оказалась тяжелая, у меня аж перед глазами потемнело, и цветные мошки заплясали.
Совина замерла, а потом выдала жалобно:
– Прости-и-и… очень больно? – и взгляд такой невинный. За который захотелось ее просто покусать. Везде. Но я только зыркнул в ее сторону. Девушка вжала голову в плечи и притихла.
– Сидеть и не двигаться! – приказал, обхватив рукой за талию, когда боль слегка отпустила. – Так, – прокашлялся, беря себя в руки, – что у нас там дальше на повестке дня?
Лера
В офисе мы оказываемся уже только после обеда.
Мирон, слегка получивший от меня по своим стратегически важным местам, кажется, был зол. Но будет знать, как меня лапать и на меня рычать! И он тут же скрылся в своем кабинете. А я, хмуро улыбнувшись секретарю Анжеле, скрылась в своем.
И да, заняла наблюдательный пост.
После открытия случившегося со мной утром в ресторане и прозрения, меня нещадно изнутри потряхивало. Было страшно до жути и клацанья зубов. Я не хотела напортачить с Эллочкой, но и ни в коем случае не желала навредить Мирону. Моя репутация была мне так же дорога, как благосклонное отношение Троицкого ко мне.