— Кхм, — откашливается Данилов, но меня не отпускает. Лежим, блядь, как два пацана, в снегу. — Не надо полицию, Тамара Петровна. Все хорошо. Друг приехал, вот… здороваемся.
А у самого ссадина на скуле и губа кровит.
— Как дети малые, — качает головой женщина и исчезает из виду.
Данилов первым поднимается на ноги. Подает мне руку. Я смотрю на него, шмыгнув носом. Разбил, что ли? Тиранул тыльной стороной ладони. Кровь. Снова смотрю на Данилова и, ухватившись за его руку, поднимаюсь на ноги.
— Сноровки не теряешь, — говорит Степа. — Удар у тебя не изменился.
— У тебя тоже..
— Тачку загоняй. Быстро тебе свалить не получится.
Киваю.
Уже через пару минут вхожу в дом с пакетом, издающем характерные стеклянные звуки.
— Подготовился, смотрю, — Данилов уже скинул куртку.
— Как видишь, — раздеваюсь, бросая пальто на вешалку в прихожей.
Следую за ним в кухню. Ставлю бутылки с вискарем на стол. Данилов достает бокалы и оборачивается, заявляет:
— Знал бы ты, как хочется съездить по твоей роже, Титов!
— Уже съездил и не раз, — отвечаю тем же тоном. — Учти, теперь будешь получать в ответ.
Степан садится за стол, поставив два бокала и тарелку с сырной нарезкой. Я вскрываю одну бутылку, тут же плеская в роксы. Данилов недолго думая быстро опрокидывает в себя янтарную жидкость. Залпом. Стягивает ломтик сыра и бычится, переведя на меня взгляд из-под бровей.
— Прекрасное начало, — хмыкаю, повторяя маневр Степана. Алкоголь приятно обжигает горло, прокатываясь до самого нутра. Сажусь напротив него, тоже закусывая.
— Вот скажи мне, Титов, с какого хера тебе не живется легко? — потирает переносицу. — Почему ты не сказал мне сразу? Я этого понять не могу.
— Виноват, — отвечаю. И это действительно так. Повелся на поводу у Юльки. А у самого голова на плечах имеется. Нужно было делать по-своему. Тысячи раз уже пожалел, но уже «не отмотать».
— Виноват он, — усмехается. — Она моя дочь. Моя. Дочь. Титов! Виноват он. Как давно?
Плескаю еще вискаря по фужерам. И не дожидаясь Степана, выпиваю.