Эля вздрогнула от телефонного звонка. Перевела взгляд на экран смартфона – и вздрогнула еще раз.
София Аристарховна Воробьева.
– Добрый день, София Аристарховна.
– Здравствуй, Элечка, – безмятежно отозвалась София Аристарховна. – Как ты?
– Все в порядке, – осторожно отозвалась Эля. У нее не было ни малейших предположений о том, что может быть причиной звонка тетки Петра.
– Это хорошо. А то мы ведь с тобой так толком и не поговорили на выставке.
– Да. Простите, мне тогда пришлось срочно уйти, – пробормотала Эля.
– Понимаю, – так же безмятежно отозвалась София Аристарховна. – Элечка, не посчитай меня бестактной или навязчивой, но… В общем, я тут недалеко от Валиного… то есть, твоего дома. И если ты дома, располагаешь временем и угостишь меня чаем – я буду очень рада поболтать с тобой.
Эля неосознанно вдруг встала.
– Да, конечно, я дома. Приходите. Я буду очень рада вас снова увидеть, София Аристарховна. Адрес квартиры помните?
– Скинь мне в телефон на всякий случай. Пирожных к чаю купить?
И тут Эля почему-то улыбнулась.
– Буду признательна. Я люблю пирожное-картошку.
– Я помню. Валя говорил.
Так странно. Если бы… если бы не то страшное событие, то первым, с кем бы Эля разделила свою радость от победы в конкурсе, стал бы Валентин Самуилович. А сейчас она отпразднует свой триумф со старинным другом Валентина Самуиловича – Софией Аристарховной Воробьевой. И по совместительству – тетей Петра.
А Петр – с ним бы хотела Эля поделиться своей радостью?
Она снова опустилась в кресло.
Элина не знала ответа на этот вопрос. После сегодняшней ночи – не знала.
Можно было бы, конечно, убедить себя, что он просто не слышал ее слов, ее признания ночью, после близости. Но он слышал. Его руки прижали ее сильнее. И дыхание его сбилось от ее слов. Но он ничего не сказал. Только крепче обнял, вздохнул. А потом заснул.
Когда на твои слова о любви тебе молчат в ответ, а потом и вовсе засыпают – это… это что? Это как? Обидно? Унизительно?