А потом двери открылись, и она вышла. Одна. Джинсы, ветровка, темные волосы по плечам. Его машина припаркована прямо напротив главного входа в здание, где располагалась радиостанция, и медлить Илья не стал и тут же вышел из машины.
И она его увидела.
Она тоже медлить не стала. Замелькали быстро обтянутые синими джинсами ноги, волосы полетели за плечи. И вот они стоят друг напротив друга. Из не до конца закрытой двери машины слышно играющее радио. Что-то про любовь.
Танины глаза смотрели на него, смотрели пристально, изучающе и немного… так, словно собиралась снова сердиться. А Илья просто смотрел. Ни чувств, ни мыслей. Лишь ощущение, как зыбка под ногами земля. И что вот сейчас все может опрокинуться.
– Откуда ты только такой взялся? – произнесла она, слегка задыхаясь, словно долго бежала. – Из-за тебя я запорола уже второй эфир, и, наверное, завтра меня уволят.
Нет, сердиться не стала. Поцеловала.
И мир опрокинулся.
Ее пальцы обхватили его лицо – как-то не очень по-девичьи, скорее властно, по-хозяйски. Его пальцы примерно так же зарылись в ее волосы. Он знал, он знал точно и заранее, что ее волосы окажутся на ощупь именно такими. Что пальцев от них не отнять.
Спроси Илью, сколько они так стояли, – он бы не ответил. Тогда ему казалось, что он готов простоять так всю жизнь. Чувствовать прикосновение ее губ, как скользят между пальцев тяжелые гладкие пряди, как ходит от прерывистого дыхания спина под его ладонью.
Так ведь можно провести всю жизнь. Что, нет? Нельзя?
Илья провел еще раз по середине спины под курткой самыми кончиками пальцев, чувствуя, как покрывается мурашками кожа, будто нет ткани тонкой футболки. И решил ответить на заданный вопрос. Прямо в маленькое бархатное ухо с крошечной золотой серьгой.
– Ты позвала. Я пришел.
А Таня решила ему ответить.
– Поехали отсюда. Очень много чужих любопытных глаз.
Илья разжал руки и чуть отодвинулся назад. Таня смотрела на него из-под полуопущенных ресниц. Облизнула влажно блестевшие губы.
Да, точно. Очень много людей вокруг. Его рука легла на ручку автомобильной двери и отвела назад. И уже через минуту зеленый спортивный «мерседес» выезжал с парковки.
Радио обрадовало их рекламным блоком, и Илья его выключил.
– Наверное, тебе это все за день надоело.
Таня улыбнулась. После ее сердитых глаз и последовавшего поцелуя улыбка – это то, что доктор прописал. От нее стало тепло совсем. И они так и ехали в полной тишине, нарушаемой лишь едва слышным урчанием мотора.
Ехали к Илье домой. Он не знал другого места, где нет любопытных глаз. А Таня не спрашивала ничего, тоже молчала. Больше не улыбалась. А потом заговорила. Тихо и как-то напряженно.