Первый ряд – это совсем рядом с оркестровой ямой. И пусть занавес еще опущен, зато музыканты на местах, и по всему залу раздается приглушенный и нестройный звук музыкальных инструментов. Таня немного замешкалась, остановилась у ямы, рассматривая музыкантов, и в этот момент услышала, как кто-то окликнул Илью. Повернулась на звук. Оказывается, один из музыкантов его узнал, и они обменялись рукопожатиями и парой фраз, которыми обмениваются знакомые люди.
Да, это его мир.
– Моя мама провела там, – кивнул Илья в сторону ямы, когда они уже сели на свои места, – пятнадцать лет своей жизни.
– Ты часто сюда ходил? – спросила Таня.
– Не так часто, как хотелось бы.
– И вот так сидел смотрел, как мама играет?
– Смотрел я на сцену. А маму – слушал. Она была первой скрипкой.
Таня кивнула головой. Она чувствовала себя здесь гостьей. Сидела прямо и вбирала все: слышала гул зрительного зала, звуки скрипок и альтов, листала программку, которую они купили в фойе. Чувство предвкушения усиливалось. Чувство волнения тоже.
А потом все куда-то ушло. Настало время спектакля.
Опомнилась Таня, только когда наступил антракт и Илья повел ее в буфет, угощать кофе и конфетами с ликером. Они почти не разговаривали, но это не было тягостное молчание, просто Таня не очень могла говорить, а он, кажется, это чувствовал.
Она не знала, чем была потрясена больше – самим балетом или музыкой. Конечно, на сцене все это соединялось и становилось единым целым, но все же… совсем недавно Таня думала о том, что ни одна самая идеальная запись никогда не сравнится с живым звучанием. И вот… невероятная музыка! А мама Ильи когда-то сидела в оркестровой яме и эту музыку исполняла. Таня вообще удивлялась, как она умудрялась успевать смотреть балет, если постоянно ловила себя на том, что разглядывает музыкантов. Оказывается, первый ряд – это очень коварное место. Если другие зрители лишены выбора и все их внимание подчинено действию на сцене, то Тане со своего места было видно не менее увлекательное зрелище – оркестр. И дирижер. Как руководит маэстро музыкантами, как малейший его жест становится понятным, как он дает знак вступать одним музыкальным инструментам и умолкать другим.
Все первое отделение, а затем и второе, Таня смотрела то на музыкантов, то на сцену.
Джульетта казалась невесомой, сотканной из воздуха, Ромео изящно и легко зависал в воздухе во время прыжка, Монтекки и Капулетти враждовали кланами, Меркуцио и Тибальд были убиты.
А влюбленные тайно венчались.
Выходи за меня замуж.
Таня чувствовала взгляд Ильи. Он ни разу ее не коснулся за все время спектакля, зато смотрел. Тане даже казалось, что балета Илья не видел. И это было… это кружило голову так же, как музыка, балет, Большой… не покидало ощущение, что Таня стоит на пороге чего-то совершенно нового и грандиозного, чего-то такого, что навсегда изменит ее жизнь.
Когда занавес опустился и зрители встали, чтобы затопить артистов и музыкантов овациями, Таня тоже поднялась, тоже захлопала. Она была опьянена этим вечером.
– Тебе понравилось? – спросил Илья, когда они покинули зал.
– Да, – ответила Таня. – Но вообще, знаешь, есть эмоции, для описания которых трудно найти слова.