– Я неуклюжая, – прозвучало тихо.
– Я бы назвал это иначе, – он тоже говорил едва слышно. Потому что прямо ей на ухо.
– Спасибо, что поймал.
У них отличная поза, чтобы вести светскую беседу. Давай, спроси меня про погоду. Вместо этого Ивану наступили на ногу. Не сильно, но в кедах ощутил вполне. Это был отчетливый сигнал. И пришлось все-таки разжать руки и отпустить ее.
Снова два танговых шага назад.
– Хорошего вечера.
– Удачи.
Короткий кивок головой и почти паническое бегство за дверь. Иван устало опустился на край сцены, подвинув в сторону треногу микрофона. Пусть хоть к кому-то повернется лицом удача. Свой везучий амулет с красной бусиной он где-то посеял. И все никак не мог вспомнить – где.
Он пришел. Он… Дальше мысли сбивались. Только тело хранило тепло его рук, что чувствовалось через тонкую ткань платья. И шепот, от которого мурашки, и губы.
– Дуня, что-то не так? Ты вся красная.
– Там просто душно было… или я переволновалась, – взяла из Илюшиных рук свой наполовину наполненный бокал и стала жадно пить.
А в голове: «Ваня здесь, Ваня здесь, Ваня…»
Обволакивал шум приглушенных голосов, смех, чувствовалось предвкушение праздника, а у нее все как сквозь сон. И сердце колотится сильно-сильно.
Двери распахнулись, на пороге стоял Тихий рядом с красивой рыжеволосой женщиной. Гости тонкой вереницей стали просачиваться в зал, по очереди подходя к хозяевам и приветствуя их, а потом искали свои места за столиками, читая имена на специальных карточках. Место Дуни и Ильи оказалось за одним столом с Пашей и Олей, что неудивительно. И оно было на значительном расстоянии от того, где сидел Тобольцев. Его почти не видно. Может, оно и к лучшему. Для самообладания.
Официанты наполняли бокалы для первого тоста. На сцене появился ведущий, который всех приветствовал и заполнил возникшую паузу. Через некоторое время к нему присоединился Тихий со своим фужером. Подождав, когда официанты отойдут от столов и в зале наступит тишина, хозяин вечера начал свою речь. Гости внимательно слушали низкий бархатный голос, смеялись над остротами, приветствовали говорившего аплодисментами, и это было замечательное начало вечера, которое сразу настроило всех на нужный теплый и веселый лад. Только Дуня не услышала почти ни слова. Она хлопала, когда хлопали все, внимательно смотрела на сцену, восхищалась спокойствием и низким тембром Тихого и думала о том, что где-то там, через несколько столиков сидит человек… и что он совершенно не подходит этой нарядной солидной толпе, и что она скучала. Отчаянно скучала эти два месяца без него. И что больше никто не называл ее Дульсинеей. Только он. А ей нравилось, и губы сами складывались в улыбку, и хотелось отвечать на остроту остротой… и все это в прошлом.
Приветствие хозяина вечера закончилось, первый тост прозвучал, официанты снова приблизились к столам – разложить холодные закуски. Паша восторгался «вкуснотищей» и пытался заполнить тарелку Оли до отказа.
Дуня подождала, пока официант положит кусочки буженины и заливного из рыбы.
Илья сделал знак снова наполнить бокалы.
– Думаю, сейчас будет твоя очередь говорить, – сказал он, слегка наклонившись.