Почему я, черт возьми, не могу остановиться?
Никакой больше пиццы, никакой «Нутеллы», никаких взбитых сливок, никакого печенья «Орео», никакого хлеба, углеводов и калорий. Больше никаких…
Громкий настойчивый стук прерывает мои мысли, и я бросаю сверток себе на колени.
— Райли? — моя мама стучит из-за двери. — Что ты делаешь? Нам нужно уходить через пять минут. — Голос у нее холодный и строгий.
Чего-чего?
— Что? — спрашиваю я достаточно громко, чтобы она услышала меня через дверь. — Уходить, куда?
Она снова стучит в дверь.
— Открой эту дверь прямо сейчас!
Мои глаза расширяются, и меня охватывает паника. Спрыгнув с кровати, я тащу все вниз, пряча поднос и весь мусор от переедания под кровать.
Я не могу позволить своей матери увидеть это.
Она никогда не узнает.
Никто никогда не узнает.
Это
Я быстро провожу рукой по лицу, собирая остатки крошек, чтобы убедиться, что я достаточно презентабельна для Норы Джонсон.
Когда я открываю ей дверь, она едва удостаивает меня взглядом, проталкиваясь мимо меня, чтобы пройти в мою комнату.
— Почему ты еще не одета?
В замешательстве я могу только смотреть на нее. У меня раздувается живот, и я чувствую урчание глубоко внутри. Никто еще не заходил ко мне, пока я переедала. И еще ни разу меня никто не прерывали, прежде чем я смогу очиститься.
Кровь ревет между моими ушами, и меня тошнит
— Райли! Ты меня слушаешь?
Я едва могу сосредоточиться на раздраженном голосе матери, когда она разговаривает со мной.