Театр тающих теней. Под знаком волка

Обходит. Стучит…

Но внутри галереи вой дрели сливается с жужжанием шуруповерта и стуком молотка. Ее стук в дверь никто не слышит.

Стучит, судорожно оглядываясь на подворотню. Кажется, поджидавший ее Черный не заметил, как она успела выскользнуть обратно на улицу. Только бы он не додумался выйти, чтобы ждать ее у парадного крыльца.

Стучит. Не открывают. А стучать или кричать громче опасно — вдруг Черный услышит. И мобильного телефона, чтобы Жене позвонить, у Дали нет с позавчерашнего вечера, когда, испугавшись хантинга Джоя, мобильный в унитаз в «Китайском летчике» выбросила. Новый купить не успела, и покупать не на что, денег нет, билет до Питера ей купила Женя.

За билет деньги Даля потом вернет, а на новый мобильный просить постеснялась. Зря… Стеснительность сейчас может стоить жизни.

Стучит…

Скорее бы открыли! Хоть бы девочки ее стук услышали и маму привели.

Стучит, судорожно оглядываясь в сторону подворотни, из которой может показаться Черный.

И в это мгновение, пока смотрит на подворотню, чувствует сзади удар по голове. И падает.

Другой свет Агата Делфт. 1654 год. Ноябрь

Шесть недель ПОСЛЕ

Пять часов пополудни

— Беда! Большая беда, Ханс!

Члены Правления Гильдии Св. Луки в натопленной binnenhaard — большой зале с камином. Их трое. Глава Гильдии Мауриц, Ван дер Пул и Ван Влит. Еще один член Гильдии, сказали, скоро подойдет.

Якоб из лечебницы Святого Георгия уже сказал и про ожог гортани, и про изменивший голос больного. И про отказавшие ноги. И про корки на лице, которые, бог даст, со временем сойдут, но прежним лицо господина Ван Хогволса не будет уже никогда.

Сказал — и за порог. Сослался, что в лечебнице еще много больных.

Члены Правления Гильдии лекаря слушали молча. Вопросов не задавали. Почти. Теперь смотрят на то, что осталось от их собрата, недавно еще рисовавшего в мастерских рядом с ними. Обсуждают, как поменялся его стиль.

— Свет иначе писать стал, совсем иначе, Ханс.

Корнелиус Ван Влит разглядывает детский портрет — Анетта качает Йона в кроватке, а свет из окна идет совсем в другую от детей сторону.

— Совсем иначе стал писать свет…

— Хвех? Хахох хвех… — Калека в кресле на деревянных колесиках, которые только четверть часа назад приделал Питер из Гильдии возчиков, будто удивляется. Корки на лице не дают говорить.