Театр тающих теней. Под знаком волка

— Что ты говоришь, любовь моя?! — Даже фаворит Валенсуэла не понимает.

— Карлица ее дочь!

— Изыди, вор и хищник, полный сладострастия и стяжания!

От слов королевы Лору еще раз скрючивает пополам. И корежит по полу. От боли она почти не понимает, что говорит Королева.

Кто дочь?

Чья дочь?

Она, Карлица, дочь некогда обожаемой ею Герцогини?!

— Тайну эту только моя мать знала. И мне открыла. Пока Герцог на втором году брака в морском походе был, жена его уродицу принесла. По одному виду которой было ясно, что не от Герцога. Говорили, что карлик моего покойного мужа был к Герцогине вхож.

Она дочь Герцогини? De tal palo, tal astilla — яблоко от яблони… Герцогиня ее мать? Мать, которой ей всегда не хватало…

— Франсиско.

Герцогиня, не задумываясь, поправляет Королеву.

— Имя того карлика — Франсиско.

— Изыди, грязный обольститель и пьяница! Изыди, корень всех зол и преступлений…

— Думала, дочь выросла, а не бесово отродье. Дура ненормальная! За что я получила?! Только Герцогу не говори! Наговоришь всякой нечисти! Герцогу не говори! Это какими же нужно быть сволочами, чтобы обо мне такое сказать!

Вот и «сволочи» из ее детских воспоминаний вернулись. «Эти сволочи» обычно заканчивали свои жизни в подвалах святой инквизиции. Заслуженно, как она, Карлица, тогда считала. За клевету и наговоры на честных людей. А теперь в разряд тех «сволочей» попала и она сама.

Непонятно, какая боль сильнее, та, что разрывает изнутри, или та, что острым ножом королевских слов ее сознание режет.

Лора корчится от боли. И кричит.

Весь подол уже мокрый — неужели она прилюдно обмочилась? Она, которая могла терпеть днями и ночами, подслушивая под чужими диванами? Она обмочилась прилюдно? В присутствии короля и Королевы-Регентши.

Недоросль-король с интересом разглядывает, как она корчится, у него так мало развлечений, а здесь такое зрелище!

— Изыди, изверг рода человеческого! Изыди, злой насмешник, полный лживости и возмущения! Изыди, враг правды и жизни! Источник несчастий и раздоров, изыди!