Я киваю.
– Бывает и хуже. По кубинским меркам это совсем неплохо.
Даже в стране, где все должны быть равны, существуют явные различия между теми, кто имеет мало, и теми, кто имеет еще меньше.
Луис стучит в дверь квартиры Магды, и мы ждем. Звук ее шагов приближается, становится все громче и громче, пока не замирает. Дверь распахивается, и невысокая женщина с темной кожей и темными волосами, подернутыми сединой, приветствует нас на пороге.
Я никогда не видела ее фотографий, ни одна не сохранилась, но я испытываю то же чувство, как при первой встрече с Анной Родригес. Я ее узнала.
Глаза Магды наполняются слезами.
– Девочка Элизы, подойди ко мне.
Ее рука дрожит, когда хрупкие пальцы сжимают мои. Браслеты на костлявом запястье звенят, ударяясь друг о друга.
– Никогда не думала, что увижу кого-нибудь из них снова, а теперь ты здесь. – Ее губы изогнулись в улыбке. – Ты похожа на свою бабушку. – Ее глаза сверкают. – И возможно, в тебе есть немного от Беатрис.
Я смеюсь, но мой смех приглушают эмоции, от которых у меня перехватило дыхание.
– Мне это уже говорили. Большое спасибо, что пригласили нас к себе домой.
Магда проводит нас в крошечную квартирку, жестом приглашая присесть. Она начинает беседовать с Луисом, с нежностью в голосе расспрашивая его о бабушке. Пока они разговаривают, я оглядываю квартиру. Везде фотографии ее семьи и друзей. В углу стоит маленький столик, покрытый белой скатертью, а на нем – раскрашенные фигурки. Они делят пространство с несколькими фотографиями, распятием, четками, парой свечей и чашей, наполненной чем-то похожим на воду.
Несмотря на попытки Кастро запретить религию на Кубе, люди нашли способы, как почитать свою веру, молясь не только в Гаванском соборе, но и у себя дома. Этот всеобщий тихий акт неповиновения поражает своей силой.
Магда, принеся извинения, уходит и возвращается с напитками. Она садится на старый потрепанный стул напротив нас. Глядя на нее, на то, как она двигается и держится, невозможно поверить, что ей уже так много лет.
Каждый раз, когда бабушка рассказывала мне о Кубе, она всегда говорила о Магде. Магда ее вырастила, в некоторых моментах она заменила ей мать. И теперь я понимаю, что еще объединяло меня и бабушку – нас обеих вырастили сильные женщины, которые относились к нам как к родным детям.
Магда расспрашивает меня о моих двоюродных бабушках, и я рассказываю ей, что привезла прах бабушки. Если раньше, когда я говорила о своей семье, мне становилось грустно, то здесь, в этой маленькой комнатке, меня наполняет радость. Я представляю себе, что моя бабушка здесь, с нами, она участвует в этом разговоре и делится своими секретами и историями. Я слышу ее в голосе Магды, вижу ее в глазах Магды. Вот что такое смерть – даже когда вы думаете, что кто-то ушел навсегда, его частичка остается в тех, кого они любили и оставили позади.
Луис сидит рядом, потягивая эспрессо, наши колени соприкасаются. Его присутствие успокаивает. За разговором проходит час, и я решаюсь спросить Магду о письмах.
– У меня есть несколько вопросов о моей бабушке. Анна подумала, что вы могли бы пролить на них свет.
– Конечно, что бы ты хотела узнать?
– Я нашла шкатулку с вещами моей бабушки. – Я рассказываю ей о письмах. – Вы что-нибудь знали о нем?