Джон наклоняется и легонько касается губами моего лба.
— Я вернусь. Обещаю.
Глава 25
Мы ютимся вдвоем на кушетке в гостиной обнявшись, а длинные ноги Энтони свешиваются за край. Спать в такой позе неудобно, и нам удалось подремать от силы несколько часов, но, учитывая, какой был шторм, удивительно, что мы вообще пережили эту ночь.
Когда встает солнце, его лучи пробиваются сквозь сильную дымку.
— Надо выйти и посмотреть, что там. Попробую найти подмогу, — неуверенно произносит Энтони. — Не хочу оставлять тебя тут одну.
— Я пойду с тобой.
— Мирта.
— Ты сам сказал, что не хочешь оставлять меня одну. После урагана всякое случается. Мародерство и тому подобное. Я это помню по Гаване. Про Фрэнка Моргана я вообще молчу — откуда ты знаешь, кто здесь, а я не хочу сидеть и переживать, не объявится ли еще кто-нибудь по наши души.
— Тогда идем, — говорит Энтони и сует за пояс револьвер.
Он крепко берет меня за руку, и мы выходим из дома в поисках помощи. Дойдя до верхней ступеньки веранды, мы замираем. Пейзаж, ставший за последние дни нам привычным, исчез. Деревьев, обрамлявших подступы к дому — могучих пальм с гроздьями кокосовых орехов, — больше нет. И кокосов тоже. Веранда занесена песком, от дорожки, которая вела от дома к пляжу, не осталось и следа, а там, где она была, валяется холодильный шкаф, и я совершенно уверена, что он не отсюда.
Бо́льшая часть кровли отсутствует, окна выбиты, стены покорежены и пробиты, точно от взрыва бомбы. Веранда местами просела — там, где ураган снес перила.
Вокруг валяется всякая всячина — листва мангровых деревьев, метелки пальм, одежда, совсем непохожая на нашу.
Я осматриваю пляж и натыкаюсь взглядом на белый деревянный предмет с кривыми ножками.
С одной стороны его украшают нарисованные розовые ленточки, на которых я с трудом разбираю имя…
Рут.
Это колыбелька.
С колотящимся сердцем я бросаюсь к ней, ожидая услышать плач ребенка…
Она пуста.