Она опрометью бросилась к выходу, я – за ней, но не успела Злата распахнуть дверь, как на пороге показался Миролюб. Глядя на его лицо, трудно было заподозрить, что еще пять минут назад он хохотал как ненормальный, получив по лбу палкой от занавески.
– Куда летишь, птица? – шагнул он в комнату, преграждая дорогу сестре.
– Кто там?
– Хванец ваш, – ответил Миролюб, посмотрев на меня.
Я не смогла сдержать облегченный вздох.
– Хвала богам, – простосердечно откликнулась Злата и, подчинившись двигавшемуся на нее Миролюбу, вернулась в комнату. – Радимка там сильно на него?
– Не так сильно, как надо бы, – в тоне Миролюба не было ни тени улыбки.
Он хотел добавить что-то еще, но дверь снова открылась, впуская в комнату сначала Радима, а за ним Альгидраса. Злата, бросившаяся навстречу хванцу с сухим полотенцем, застыла перед Альгидрасом как вкопанная. Я поначалу не поняла, что ее так удивило, а потом тоже невольно развела руками. Альгидрас был абсолютно сухим, за исключением челки, торчавшей мокрыми прядями в разные стороны.
– Ну, что я вам говорил: пошепчет ваш хванец на тучу – и все капли другим достанутся.
Альгидрас поднял взгляд на Миролюба, но ничего не сказал в ответ. А я с удивлением оглядела его с ног до головы. На нем была та же стеганая куртка, в которой он был на базаре.
– А как ты так, Олеженька? – Злата прижала не понадобившееся полотенце к груди.
– Я в плаще возвращался, – отозвался он.
– И теперь в ваших сенях плащ из дома Помощницы Смерти, – Миролюб похлопал Злату по плечу и вышел из комнаты. Злата рядом со мной заметно вздрогнула.
– Злат, я заберу, – поспешил успокоить ее Альгидрас. Было видно, что ему очень неловко за эту сцену. – Я бы не пришел, но охрана у ворот передала, что княжич велел явиться сразу, как вернусь.
– Не растаял бы ты и без плаща, Олег, – голос Златы прозвучал неожиданно сухо.
– Я… книги боялся замочить, – едва слышно пробормотал Альгидрас, глядя себе под ноги, и Злата растеряла весь запал.
Она неловко вздохнула и посмотрела на хмурого Радима, который молча подпирал плечом теплый бок печки. Я не понимала их суеверий, но чувствовала, что это не просто прихоть. Злата на самом деле испытывала мистический страх перед женщиной с длинными седыми волосами. А Альгидрас называл ее Беленой. Для него у нее было имя, в то время как для других она была символом смерти и несчастий.
– Дозволь уйти, воевода? – Альгидрас задал свой вопрос, все так же глядя в пол.
Я отметила это «воевода». И, видимо, не только я.
– Не дозволю! – громыхнул Радим, и мы со Златой синхронно подскочили. Альгидрас даже не вздрогнул. Видно, ждал окрика.