И тут меня осенило:
– Ты почувствовал мои эмоции?
Он снова нахмурился.
– Неважно.
– Еще как важно!
Я метнулась к скамье и схватила Альгидраса за руку. Его руки были горячими в отличие от моих. Он с недоумением посмотрел вниз, потом на меня и открыл рот, чтобы что-то сказать, но я не дала ему такой возможности:
– Что-то изменилось! Понимаешь? И я не знаю почему. Я сегодня видела прошлое. Тебя и Всемилу. А еще ты тоже можешь меня чувствовать. Не смей отрицать! Я видела.
Последние слова я прошептала ему в ухо, склонившись так близко, что почувствовала, как мокрая прядь его волос скользнула по моему виску. Альгидрас замер изваянием и даже, кажется, перестал дышать. Я попыталась сосредоточиться на его эмоциях и… не почувствовала ничего.
– Так. Стоп! Что ты сейчас сделал?
– Ничего, – выдохнул Альгидрас.
Я, отклонившись, посмотрела в серые глаза.
– Что? Ты? Сделал? Это важно. Я пытаюсь понять, как это работает. Почему я ничего не чувствую сейчас?
Альгидрас наморщил нос и посмотрел на огонь в печи, а потом перевел взгляд на меня и отчеканил:
– Тебя удивило, что ты почти на моих коленях, а я спокоен?
Странно, но в этот раз его акцент не был настолько заметен, как в моменты, когда Альгидрас оправдывался или волновался. Он говорил тихо, но очень четко и спокойно. Я выдохнула и отстранилась. Он улыбнулся, а я едва не закипела.
– Ты можешь ответить по-человечески? Я сегодня очень ясно чувствовала твои эмоции. Сперва на базаре. Потом здесь. А началось это вообще еще вчера. А сейчас – тишина.
При упоминании базара он нахмурился и отвел взгляд, но тут же снова посмотрел в мои глаза.
– Ты не чувствуешь ничего, потому что ничего нет.
– Не верю!
– В то, что твои старания пропали втуне? Так мне уже не по возрасту лишаться ума от вида девушек, – его голос звучал насмешливо, и это сбивало с толку и злило одновременно. С чего это он так раздухарился?