– Твой поход в ее дом не мог обождать пару дней? Пока князь уедет, а? Или нужно было на виду у всей округи, на виду у людей князя?.. – Радим говорил уже гораздо тише, но столько гнева было в его голосе, что я чувствовала, как в животе начинает мелко дрожать от страха, хотя гнев воеводы и не был направлен на меня. – Ты хоть понимаешь, что теперь каждая мышь в княжестве будет говорить, что воевода Свири не может совладать даже с собственным побратимом. Чего уж тогда ждать от остальных воинов?
Альгидрас вскинул голову, будто Радим его ударил. Он расширившимися глазами посмотрел на воеводу, открыл было рот, чтобы что-то сказать, потом медленно закрыл его и только помотал головой.
– Дай угадаю: ты не подумал, да? – прищурился Радим.
Я почувствовала, как Злата, стоявшая за моей спиной, ухватила меня за руку и потянула в сторону покоев Всемилы. Я послушно шагнула назад, не отрывая взгляда от побелевшего Альгидраса.
– Кого другого я бы уже заподозрил в измене, Олег, – устало проговорил Радим. – А вот в чем подозревать тебя, уж и не знаю. Разве что в дурости. Или же в измене?
Радим недобро прищурился, не отрывая взгляда от побратима. В этот момент казалось, что он заполнил собой всю комнату, хотя все так же стоял, прислонившись плечом к печи. Альгидрас зажмурился, сжал на миг переносицу, а потом открыл рот:
– Белена… – Радим выдохнул так зло, что Альгидрас тут же поправился: – Помощница Смерти больна сейчас. Мира мала еще, чтобы одной на торг ходить.
Я почувствовала, что Злата перестала меня тянуть, и мы обе застыли на пороге покоев Всемилы, напряженно вслушиваясь в слова Альгидраса. Он говорил с таким жутким акцентом, что я едва его понимала.
– Радим, она ребенок совсем. Пять весен всего. А тут чужеземцы. Сам знаешь, могут и с собой прихватить, и что похуже учинить. И знаешь же, что ни один из твоих людей за девочку не вступится, и княжьи не вступятся. А Беле… больна сильно. Кашель у нее нехороший. Встать не может. Мира сама на торг шла, да я не пустил. Домой отправил. Я только травы отнес и немного помог ей по дому. Она сама справляется, как может. Но пять весен всего… Всемилу в этом возрасте вспомни.
Радим судорожно вздохнул и бросил на меня тяжелый взгляд. Я остро почувствовала, что нам здесь не место, но уйти уже просто не могла. Златка рядом со мной горестно вздохнула и плотнее закуталась в шаль, словно замерзла.
– Радимушка, – пробормотала она, – не брани его. Не надо.
– Нет, Злата, – Альгидрас посмотрел на жену Радима, застывшую за моим плечом. – Я виноват по вашим законам. Я должен понести наказание. Радим, прости, что это… при людях князя. Но это не ждало два дня. Только… не измена это. Что иное, но не измена.
Радим вскинул голову и посмотрел в дощатый потолок.
– И что мне с тобой делать? – пробормотал он словно самому себе.
– По вашим законам, – начал Альгидрас, будто отвечал урок, – позорный столб или поруб.
– Ишь ты, – снова разозлился Радим и, быстро шагнув вперед, развернул Альгидраса к себе, схватив за плечо. – Законы наши знаешь! Выучил! Заноза ты… сказал бы где, да девки тут. Столб? Ох, как давно мне хочется. Только тебя ж первый удар надвое перешибет. А вполсилы мне Свирь не простит. Закон-то для всех один. Убирайся с глаз!
Радим с силой оттолкнул Альгидраса. Тот покачнулся и, глубоко вздохнув, развернулся к двери.
– Куда собрался?! – рявкнул Радим, стукнув кулаком по стене. Посуда на полках зазвенела.
Альгидрас молча развернулся и застыл на месте, никак не комментируя переменчивость приказов.
– Радимушка, – Злата ловко поднырнула под руку мужа и с силой обвила свои плечи его рукой, – мне помощь в сенях нужна. Миролюб не справится. Мы сейчас на стол соберем, поужинаем, а потом вы уже все решите.