Миролюб прищурился.
– Фонари! – осенило меня. – Ты сказал не ходить потемну, коль фонари не горят. Ты знал, что они не горели.
Я отступила от Миролюба и покосилась на его руку, сжавшуюся в кулак. Вряд ли он убьет кого-то из нас в доме матери воеводы, но все же.
– Умна у меня суженая. Что скажешь, хванец? Ох умна.
И это почему-то не прозвучало похвалой.
– Я не убивал твоего воина, княжич, – ровным голосом сказал Альгидрас. – Ранил, да. Но он ушел живым. Убил его кто-то еще. Тот, кто также не спал той ночью.
Миролюб медленно встал, уже откровенно положив руку на рукоять кинжала. Я вздрогнула. Господи, если он выхватит оружие, никто и ничто не сможет ему помешать.
– Ты только что обвинил в убийстве человека княжеской крови, хванец? – мягко спросил Миролюб, не сводя глаз с Альгидраса. – Тебе надобно было лучше учить наши законы. Я волен убить тебя прямо сейчас. Князь и его кровь владеют здесь всем. И этот дом принадлежит князю, и эта женщина, хванец.
Миролюб указал на меня. Ну, хоть рукоять кинжала выпустил, и то радость.
– Я предпочитаю принадлежать тебе, а не князю, – нервно усмехнулась я, коснувшись руки Миролюба. Ощущение было таким, будто я тронула камень.
Миролюб повернулся ко мне и несколько секунд смотрел в глаза.
– Он – побратим Радимира, помнишь?
– Помню, – автоматически подтвердила я, не очень понимая, к чему он клонит.
– Тогда что он ночью делал в твоем доме? И зачем ты к нему бегала? Отвечай!
Так вот оно что! Да что ж эти мужики такие бестолочи?! Я вздохнула и как могла открыто посмотрела на Миролюба.
– Он рассказывал историю о прядущих, – и снова в комнате будто сгустился воздух после этих слов. – Мне нужно было услышать об этой истории. Мать ее не знала. Я пошла к Олегу. Он отвел меня домой.
– Долго же он отводил, ясно солнышко.
Неведомым чутьем я поняла, что он уже не так злится.
– Мы разговаривали о прядущих во дворе, Миролюб. Всё.
Миролюб медленно повернулся к Альгидрасу: