— Секс все портит. Особенно для меня. Я не знаю, что делать, как только все заканчивается. Это сломает нас, Стелла. Я не вынесу, если потеряю тебя.
Боже, о чем он? Откуда вообще мысли о том, что потеряет меня?
— Или для нас это может стать началом, — сопротивляюсь я, сердце бьется в горле, в руках, потому что я вполне могла бы положить его ему на колени.
Джон кривит свои выразительные губы, пряча улыбку, но выглядит усталым и смирившимся.
— Я не собираюсь влюбляться в тебя, Стеллс.
Это ранит, но не так сильно, как я ожидала. Не уверена, что вообще хочу любви. В моем мире она приравнивается к потере. Больше не желаю испытывать боль. Но хочу Джона. Это я, наконец, могу признать. Потому что отказ тоже ранит.
— Кто говорит о влюбленности?
Его улыбка слабеет.
— Что ж, это облегчение.
Странно, но звучит так, как будто Джон разочарован. Из-под опущенных век он наблюдает, как я приближаюсь. С каждым шагом мое сердце бьется все сильнее и быстрее. Диван слегка скрипит, когда я ставлю на него колено. Медленно седлаю Джона, как будто плыву под водой.
Свои большие руки он кладет мне на бедра и крепко сжимает их, двигая меня, пока средоточие моего удовольствия не прижимается к растущему бугру в его штанах. Мы оба резко вдыхаем.
Голова кружится, и меня обдает жаром, я наклоняюсь к нему, сосками касаясь его обнаженной груди. Обхватываю рукой его шею, и быстрое биение его пульса играет на кончиках моих пальцев. Он все еще наблюдает за мной, молчаливый и неподвижный, но с напряженными мышцами.
— Джон? — шепчу я, наши губы достаточно близко, чтобы его мягкое дыхание смешивалось с моим.
— Да, детка? — мягко отзывается он.
— Можно тебя поцеловать?
Его потряхивает, и он тяжело сглатывает.
— Ты меня спрашиваешь?
Недоверие в голосе Джона едва различимо, но все же присутствует. Его хватка на моих бедрах становится сильнее и крепче.
Я устраиваюсь удобнее, своей сердцевиной сильнее прижимаюсь к налившемуся члену.
— Тебя раньше кто-нибудь спрашивал?