Все, что я хотела сказать

– Почему ты позволила мне верить, что это я за все в ответе? – спрашиваю я.

– Я не могла рассказать тебе о том, что сделала с Йейтсом. Ты бы запаниковала. Пошла в полицию. А я бы сейчас сидела в тюрьме. Я не могла рисковать, – объясняет она.

– Но тогда я тоже могла оказаться в тюрьме, – напоминаю я.

– С твоей точки зрения это был несчастный случай. Ты сделала это не нарочно. Тебя бы не осудили, – говорит она, отсекая мои возражения. – Слава богу, его тело обгорело до неузнаваемости. Результаты вскрытия были недоказательными.

– Ты сказала мне, что он умер от отравления дымом. – Голова идет кругом, пока я пытаюсь вспомнить подробности событий той ночи и их последствий. Что-то я помню. А какие-то воспоминания померкли, исказившись из-за шока.

Другие я бы предпочла забыть навсегда.

– В его легких был воздух, а это свидетельствовало о том, что он был жив во время пожара. Но он бы не выжил после того, что я с ним сделала. Либо же остался с поврежденным мозгом и был подключен к аппаратам до конца своих дней. – Выражение ее лица становится жестоким. – Я оказала этому засранцу услугу. Как он смел насиловать тебя, да еще так долго.

Последние ее слова говорят о том, что она все это время знала. Знала, но ни черта не сделала, чтобы прекратить.

Меня захлестывает безграничное разочарование, и я прижимаю руку к животу, молясь, чтобы меня не стошнило. Ее это не волновало настолько, чтобы вмешаться. Она сделала недостаточно, чтобы защитить меня. Я так долго была сама по себе. Дольше, чем осознавала.

– Спустя некоторое время ему уже не нужно было применять силу, – признаюсь я, опустив голову от стыда. – Было проще терпеть, не сопротивляясь.

Она гладит меня по спине.

– Наш мир жесток, милая. Мужчины используют нас. Надеюсь, такое с тобой больше никогда не случится.

Ее совет как пустой звук. Сводный брат травмировал меня, приставал ко мне, а это все, что она может сказать?

Немыслимо.

Я думаю о Уите и о том, что он тоже меня использовал. Он использовал меня, и я ему позволяла. Более того, мне это нравилось. Я могла бы рассказать матери о наших отношениях, но боюсь того, что она может сделать.

Я не доверяю ей. Как я могу? Это больно признавать даже самой себе, но я уже давно это знала. Просто не знала, как далеко она зашла, чтобы защитить меня – и себя.

Я хмурюсь. Скорее себя, чем кого-то еще – обо мне речь никогда не шла. Она может сказать, что поступила так из-за того, что Йейтс делал со мной, но я-то знаю правду.

Она рисковала вот-вот потерять Джонаса. Лишиться своего положения в обществе. Денег. Путешествий. Всей своей жизни. Ей была невыносима даже мысль об этом. Поэтому она убила обоих.

А потом стала единоличной наследницей состояния Джонаса.

– Почему ты не хочешь возвращаться в школу «Ланкастер»? – спрашивает мать.