Крах Атласа

«Ну и ладно. Как угодно».

Оказалось, она жалкая неудачница. Не было никаких сомнений в том, что она проигрывает: на каждый шаг вперед откатывалась на два назад. Где-то насмехался над ней один мистер Твидовый, Атлас Блэйкли.

– Знаю, – сказала Париса, но Далтон покачал головой.

– Нет, в смысле для ритуала, – объяснил он, и Париса замерла. – Они тебе не нужны, – повторил Далтон. – Это же не командное усилие, просто выбери кого-нибудь. Я вот со своими не советовался, просто взял нож, и все.

Париса вспомнила ощущение, как лежал в руке Далтона нож. Воспоминание-ловушку в его голове. Созданную специально для нее? Возможно, и нет. Но если так, то для кого-то другого. Для кого угодно.

Даже приди эта мысль в голову Парисе еще утром, она не стала бы от этого приятнее. То есть так Париса себе сказала.

– Тебе, конечно, не понравится, – сказал Далтон. Разочарование замутило и сделало колючими его мысли, и оно, похоже, было связано с ней. Хотя, чисто технически, смотреть на себя его глазами было ничуть не страшнее, чем глазами кого-то еще. Для Далтона Париса все еще оставалась прекрасной, все тем же объектом умопомрачительного вожделения, однако при этом была чем-то непокорным, проблемой, требующей решения.

Багом в коде, мрачно сообразила она.

– Удовольствия тебе это не доставит, – продолжал Далтон, – но сделать это надо. И чем скорее…

– Я могу убить Роудс. – Возможно, так правильней, однако рассудок подсказывал, что с кем-то другим вышло бы проще. Остальные не так мнительны, не стерегутся, застать их врасплох было бы легче. – Могу убить любого. – С Нико будет несложно, подумала Париса с каким-то извращенным чувством нежности. Ей только дверь открыть, и он тут как тут, просеменит внутрь, виляя хвостиком: спасибо, я люблю тебя, пока.

– Точно можешь? Ты не справилась со сноходцем, – напомил Далтон, имея в виду любимого Нико, Гидеона. – Хотя уже тогда считала его опасным.

– Это другое. Я не желала ему смерти. – Она наконец избавилась от второй туфельки и размяла лодыжку – там, где остался след от ремешка. – На сей раз желаю.

«Придется убить их, чтобы выжить самой». А ведь ее с самого начала предупреждали, и тем не менее сейчас все виделось совершенно иначе. Как много хотелось совершить прежде из того, что сейчас казалось утомительным и формальным, вроде того же мазка шейки матки: неприятно, но ради здоровья в будущем можно и потерпеть.

– Ты ведь не сдаешься? – спросил Далтон, и Париса подняла взгляд, увидев его глазами еще одну себя, маленькое размытое пятнышко. Уже не такую красивую.

– Сдаюсь?

– Как-то эмпат уже помог тебе покончить с собой, – заметил Далтон. Звучало унизительно, и Париса вздрогнула. Остальные восприняли это как убийство, как будто Каллум держал в руках оружие, но в конечном счете ближе к истине оказался именно Далтон.

Однако прав он, разумеется, был только потому, что Париса сама раскрыла ему, как дело было, используя те же самые слова. Она вложила это знание ему в руки, зажгла эту спичку. И если пламя сейчас спалит Парису, то она сама виновата. Такова уж природа близости. Или искренности, которой она прежде никогда не заморачивалась.

– Я не хочу умирать, – раздраженно сказала она. – Хочу только, чтобы меня оставили в покое.

Взметнулся новый вихрь мыслей, промелькнула капелька ясности.

– Вот и он того же хотел.