– Только я вас не вижу.
– И это отлично, – произнес Глеб, и Ева почувствовала, как его теплые пальцы сомкнулись на ее ледяных от страха.
Женька взял ее за руку, за него уцепился Валерка, за того – Лика, а замыкал шествие Никита.
– Только ни звука, пока не скажу. Мы невидимы, а не неслышимы.
Волшебная сила, перенесшая их сюда, не поскупилась на то, чтобы упрятать их как можно дальше. По бесконечным, ничем не освещенным коридорам они шли, кажется, целую вечность. Принцип невидимости Глеба отличался от действия шапки. Там, попав в общее поле, они все могли видеть друг друга. В этот раз каждый из них находился в иллюзии полного одиночества, и от этого было жутковато. По обеим сторонам коридора располагались камеры. К счастью, пустые, потому что, как пройти мимо узников и не попытаться их спасти, Ева не представляла, а любая попытка чьего-либо спасения уменьшала их шансы выбраться незамеченными. Тусклый свет, пробивавшийся в камеры сквозь небольшие окошки, почти не достигал коридора, поэтому приходилось напряженно смотреть под ноги, чтобы ни за что не зацепиться. В полу то тут, то там были вмурованы большие кольца. Скорее всего, серебряные. Для чего их могли применять, даже думать не хотелось.
Добравшись до лестницы, они начали бесконечный подъем, оставляя позади себя этажи с бесчисленными коридорами и темными сырыми камерами. У Евы в голове не укладывался размер тюрьмы. Сколько же человек или, если угодно, волшебных существ можно сюда поместить?
Наконец откуда-то повеяло ветерком, который чуть разогнал спертый воздух подземелья. Кто-то из ребят позади споткнулся, и им пришлось ненадолго остановиться. Ева чувствовала, как колотится сердце от страха и быстрого подъема, и боялась только одного: что ее вспотевшая ладонь выскользнет из руки Глеба, и все они сразу станут видимыми.
Финальный рывок по лестнице вывел их на пустой безжизненный берег моря, ярко освещенный волшебными шарами. Ева окинула взглядом водную гладь и, увидев у горизонта очертания острова, где они едва не погибли, непроизвольно сжала Женькину руку. Тот ободряюще пожал ее пальцы в ответ.
Вдруг земля ушла у них из-под ног, и Лика приглушенно пискнула. Оказалось, что они летят. Причем прямо к острову. Только тут Ева сообразила, что оба Жаровых держат ее за руки, а значит, на них морок тоже не действует.
Приблизившись к острову, они в молчании опустились на шероховатую гальку, и Лика, очевидно ожидавшая коснуться воды, снова пискнула.
– Ну а здесь нас уже никто не засечет, – сказал Глеб, и они все материализовались из воздуха.
– У нас есть на все про все около часа, поэтому сейчас очень быстро объясняете мне, что хотели здесь сделать, я решаю, насколько это осуществимо, и либо делаете, и я вас вывожу, либо просто вывожу. Все ясно? Ева, выкладывай.
– Я… – Ева повернулась к Женьке, который по цвету лица сравнялся с Никитой.
– Пап? – сглотнув, прошептал он.
– Женя? – Голос Глеба прозвучал слегка удивленно.
Но только слегка. Ева это заметила, а вот Женька, конечно, нет. Едва не снеся ее с ног, он бросился к отцу и крепко обнял его за шею.
– Ты откуда здесь? Ты как? Почему?.. – Женька шептал это все, давясь то ли вздохами, то ли слезами.
Глеб Жаров положил ладонь на плечо сына и легонько сжал, глядя на Еву с досадой, как будто она была виновата в том, что он оказался в неловкой для себя ситуации. Она, конечно, была, потому что и ему ничего про Женьку не рассказала. Но он тоже хорош: мог хотя бы обнять сына по-нормальному. Ева даже жестами ему показала, что нужно сделать, но он лишь похлопал Женьку по плечу и сказал:
– Я здесь с тех пор, как Матвей отправил меня на Тропу вечности.
– Матвей? – Женька, кажется не заметивший, что его толком не обняли, отшатнулся и уставился на отца.