Сюжет

– Надгробие. Такое простое. Мне нравится.

– Окей, – сказал Джейк.

Анна зажала в пальцах прядь седых волос и стала накручивать ее, повторяя раз за разом простое движение; в этом было что-то гипнотическое. Джейк столько всего любил во внешности Анны, но сейчас ему вдруг подумалось, что больше всего он любит эти седые волосы. Он представил, как они рассыпаются у нее по плечам, и в ушах у него зашумело. Он был на ногах несколько дней и на нервах несколько месяцев. Теперь же, когда все кусочки головоломки встали на свои места, на него навалилась усталость, и все, чего ему хотелось, это залезть в постель и заснуть. Может, не так уж и плохо, что Анна улетает сегодня. Может, ему не помешает отдохнуть. Может, каждому из них не помешает побыть пару дней наедине с собой.

– Значит, после несчастного случая, – сказала Анна, – наша обездоленная родительница направляется на юг. Делает лимонад из лимонов, да?

Джейк кивнул тяжелой головой.

– А приехав в Афины, записывается на имя Розы и получает разрешение жить вне кампуса на первом курсе. И так проходит две тысячи двенадцатый – две тысячи тринадцатый учебный год. А что потом?

Джейк вздохнул.

– Ну я знаю, что она покинула университет. После этого я не уверен, куда она направилась и где была, но это не так уж важно. Ей так же хочется, чтобы все узнали о ее реальном преступлении, как и мне – о моем сфабрикованном. Так что завтра я пошлю ей письмо и потребую отвалить от меня. И пошлю для верности копию этому паршивому адвокату.

– Но разве ты не хочешь узнать, где она? И как ее зовут? Потому что она, очевидно, сменила имя. Ты ведь даже не знаешь, как она выглядит. Так?

Анна отнесла его тарелку к раковине и сполоснула. Она сполоснула его ложку и кастрюлю. Затем убрала все это в посудомойку и включила ее. Затем вернулась к столу, но не стала садиться.

– Может, уложить тебя в постель? – сказала она. – Ты на самом деле жутко выглядишь.

Этого он не мог отрицать и не собирался.

– Все же хорошо, что ты залил в себя этого супа. Одна из немногих вещей, что дала мне мать – этот суп.

И тогда Джейк вспомнил, что хотел спросить у нее.

– Ты хочешь сказать, мисс Ройс? Учительница.

– Нет-нет. Моя настоящая мама.

– Но она ведь умерла. Въехала в озеро, когда ты была совсем маленькой. Я ведь ничего не путаю?

Неожиданно Анна рассмеялась. Смех ее был музыкальным: легким и нежным. Она так смеялась, словно все это – суп, учительница, мама, въехавшая на машине в озеро – было какой-то уморительной комедией.

– Как же ты жалок. Ну какой уважающий себя писатель не знает сюжета «Домашних дел»? Фингербон[76], Айдахо! Тетушка, которая не в силах заботиться ни о себе, ни о племянницах! Я даже оставила фамилию учительницы, это же ужас! И не думай, что я не видела, как рискую. Наверно, я искушала судьбу, пытаясь что-то доказать себе.

Джейку захотелось спросить, что именно она хотела доказать, но дышать и говорить одновременно показалось ему не легче, чем жонглировать ножами, к тому же он и так уже понял. Много ли нужно, чтобы украсть чужую историю? Каждому это по силам – для этого даже не нужно быть писателем.