Мертвая женщина играет на скрипке

— Как ты? — задал я самый нелепый из возможных вопросов.

— Я? — засмеялась она своим невыносимо прекрасным хрустальноколокольчиковым смехом. — Я никак. Я умерла, Антон, ты же знаешь.

— Не знаю, — ответил я упрямо, — не хочу это знать.

Анюта сложила зонт и присела на камень. Я устроился рядом, и мы долго молчали, глядя в перечеркнутое облачными строчками лунное безумие.

— Я часто вижу тебя во сне. И почти вижу наяву, — сказал я.

— В этом и беда, Антон. В этом и беда. Отпусти меня, уже пора. Ты слишком хорошо меня помнишь, слишком много обо мне думаешь, меня слишком много в нашей дочери, понимаешь?

— Разве это плохо?

— Плохо. Ты сильный фиктор. Ты тащишь меня обратно из небытия так, что я не могу тебе сопротивляться. Не делай меня из дочери, я не хочу, чтобы она была мной. Я не была счастлива в своей жизни, а она не будет счастлива в моей. Пусть она будет Настей, а не Анютой, она имеет на это право.

— Я скучаю по тебе.

— Я знаю. И все же — отпусти. Меня все равно у тебя отнимут. Снова. Они же думают, что это я.

— Что ты?

— Что я замкнула Стрежев.

— А это не ты?

— Нет, конечно.

— А кто?

— Кто хотел от меня ребенка? Кто не дал от него избавиться? Кто вытащил из небытия Рыбака? Кто выдрал из реальности упавшую стену? Кто…

— Анюта, этого не может быть!

— Вот и они не поверили. Ты же чужак, «странь», так не бывает!

Она снова засмеялась тихим звенящим смехом. От этого смеха у меня закололо в груди и на глаза навернулись слезы.

— Отпусти меня. Они не отстанут.