– Диверсанты! – уверенно сказал сержант. – Связать им руки покрепче, обыскать, и в кузов обоих. В особом отделе разберутся, что это за фраера. Что тут делают два майора без своих подразделений.
Спорить было бесполезно, и когда нас буквально бросили на деревянные полы кузова головной полуторки, мы с Сосновским безропотно подчинились и только переглянулись. Нам оставалось ждать. С такой решительностью и деловитостью, которые проявил этот сержант, нас в случае неповиновения могли запросто застрелить. Машины ехали в сторону моста, возле которого утром произошел бой. Мы надеялись увидеть кого-то из старших командиров, которым можно было подать сигнал, которым бы эти бойцы во главе с сержантом подчинились и нас бы, по крайней мере, выслушали и убедились в том, что наши документы настоящие. Когда машины возле моста начали притормаживать и мы с Сосновским стали подниматься в кузове, пытаясь посмотреть, что делается вокруг, на нас мгновенно прикрикнули солдаты, наставив автоматы. И тем не менее мы успели увидеть у моста зеленые фуражки пограничников. Наши полуторки стали притормаживать, и через щель в борту я заметил командира пограничников.
– Мороз! Капитан Мороз! Сюда! – закричал я во все горло.
Мы с Сосновским попытались встать, хотя бы на колени, чтобы нас было видно над бортом кузова, но солдаты нас повалили на пол. Я почувствовал удары сапог и постарался собраться в комок, чтобы мне не повредили внутренние органы и не переломали ребра. Но тут раздался знакомый зычный голос, и удары сразу прекратились. Бойцы в кузове как-то сразу присмирели, и в воцарившейся тишине стал слышен приближающийся топот. Я надеялся, что это к нам бежали пограничники, и не напрасно. Нам повезло. Не прошло и минуты, как над бортом показалось такое знакомое лицо капитана-пограничника.
– Вы? – удивился Мороз. – Что происходит?
Сержант, стоявший возле машины, вытянулся и протянул наши удостоверения капитану. К командиру стали подходить другие пограничники, уже знавшие нас в лицо по прошлому бою у моста. Задержавший нас сержант начал оправдываться.
– Диверсанты, товарищ капитан! Выбежали из леса, кинулись на нас, мы их задержали для выяснения личности. С оружием в лесу! Заподозрили! Бдительность, значит, проявили, товарищ капитан!
– Идиот, – еле слышно прошипел Мороз, – быстро развязать майоров и вернуть им личное оружие.
Спуститься из кузова на землю нам помогали пограничники, добродушно посмеиваясь и отряхивая наши гимнастерки. Растирая затекшие кисти рук, я кивнул пограничнику, чтобы он отошел с нами в сторону.
– Слушайте, здесь, совсем недалеко, за лесочком, есть старая мельница. Она обозначена на топокарте. И мы там недавно столкнулись с диверсантами, – говорил я торопливо. – Там осталось несколько убитых врагов, переодетых в красноармейскую форму. Из числа тех, что были в госпитале, участвовали в атаке на мост. Нескольким удалось уйти – уехать на легковой машине на северо-запад вдоль реки. У них при себе очень важные документы, которые ждет Москва.
– Сколько их? – прищурился Мороз, открывая планшет с картой. – Сколько прошло времени?
– Человека три или четыре, в том числе командир диверсионной группы, работающей на этом направлении в наших тылах. Его зовут Вальтер Фрид, лейтенант вермахта. Он же предатель и националист Василий Федорчук. Прошло уже минут сорок. И если бы не этот сержант…
– На грузовиках мы их не догоним. – Мороз оглянулся назад, на звук мотора легкой машины. – А вот и время воспользоваться вашим служебным положением. Остановим машину?
Времени церемониться у нас не было. Это были две штабные легковушки. Первым шел трофейный «мерседес», а за ним черная «эмка» с помятой крышей. Мы вместе с капитаном-пограничником бросились к машинам, размахивая руками. Опустилось стекло, и через переднюю пассажирскую дверь на нас глянуло неприветливое лицо подполковника с танкистскими эмблемами на петлицах.
– В чем дело? – хмуро осведомился подполковник.
Я протянул ему раскрытое удостоверение майора Главного управления НКВД и сказал, что нам нужна его помощь. Подполковник без лишних вопросов вышел из машины и отошел с нами в сторону от дороги. Офицер оказался начальником штаба танкового полка. Я коротко обрисовал ему ситуацию, заявив, что нам срочно нужна машина для преследования, разбитые тихоходные полуторки для этой цели не годились.
– Хотите воспользоваться легковой машиной? – сразу оценил ситуацию подполковник. – Добро! Берите «мерседес», он покрепче будет. Мой водитель вам нужен? Нет? Идите за мной.
От этого человека исходила какая-то мощная властность, решительность. Ему хотелось подчиняться, выполнять его приказы беспрекословно и точно в срок. Я тряхнул головой, отгоняя наваждение, но этот подполковник мне понравился. Побольше бы таких офицеров нам на фронте, они могли бы многое сделать со своей решительностью.
– Орешкин, Горохов, ко мне! – коротко приказал подполковник, и водитель «мерседеса» поспешно выскочил на дорогу. Следом вышел молодой лейтенант. – Орешкин, отдашь машину вот этим товарищам. Горохов, поймаете попутку и вместе с водителем догоняйте нас, сами добирайтесь до расположения. Я пересяду во вторую машину. Выполнять!
Мы забрались вместе Сосновским и капитаном Морозом в «мерседес». Пограничник крикнул своему помощнику старшине, чтобы полуторка шла следом. Сигналом, что нам нужна помощь, была красная ракета. Развернув машину, Сосновский погнал ее вдоль реки по грунтовой дороге, держась ближе к лесочку, в котором мы недавно выдержали бой. Полуторка с десятком бойцов Мороза ехала следом, но сразу стала заметно отставать. Разбитая колесами грузовиков и гусеницами танков, дорога раскисала после дождей, высыхала, создавая глубокие твердые колеи, в которые если попасть колесом, то можно быстро и не выбраться без посторонней помощи. Воронки, иногда подбитая и сгоревшая техника, остатки каких-то повозок – все это мешало развить скорость, но Сосновский вел машину виртуозно, на большой скорости объезжая препятствия.