— Зайдешь, лейтенант? Я тебя чаем угощу. С травами, — он кивнул на нашивки за ранения, — тебе полезно будет.
Жил старый альпинист недалеко. Не прошло и пятнадцати минут, как они уже сидели за столом в покосившейся хате. Старик оказался действительно старым альпинистом, мастером спорта Горячевым Олегом Петровичем. На потертой облупившейся клеенке стояли разномастные чашки, а в воздухе витал запах крепкого, терпкого травяного отвара. Когда Алексей попробовал напиток, то понял, что собственно чая в нем не было совсем. Только травы.
— Ты пей, пей. Но не торопись, — наставительно приговаривал старик. — Тут не только местные травы, тут есть и горные, и из других мест привезенные, собственноручно высушенные по всей науке. Очень способствует заживлению ран, сращиванию костей, всякую хворь выгоняет так, что она и дорогу назад забывает.
Разговорились о войне, о том, что город надо восстанавливать, что с таким заливом тут базу военно-морскую надо держать. Война рано или поздно закончится, а вот Черное море, исконно русское, из рук нельзя выпускать. Русский флот тут хозяином должен быть. Потом старик все же спросил:
— А чего ты около нашего здания стоял? Вывеску, я гляжу, поднимал, читал.
— Помощи хотел попросить, Олег Петрович, да понял, что все разрушено и разорено. Обрадовался, что альпинистов нашел, а потом понял, что ничего там уже нет.
— И какая же тебе помощь нужна, Алексей? Альпинистов в городе не осталось. Кто на фронте, а кто уже и в земле сырой.
— Мне не альпинисты нужны, а кое-что из снаряжения. Понимаете, Олег Петрович, сегодня в городе стреляли в одного старшего офицера. Я не верю в случайность и шальную пулю. У меня есть серьезные подозрения, что стреляли вон оттуда, с восточной гряды над этой частью города. Мне нужно туда подняться и попробовать найти место, откуда стрелял снайпер.
— Навыки-то у тебя есть, лейтенант? По горам лазить навыки нужны.
— Есть навыки. Где только за войну не приходилось лазать. Понимаю, вам кажется глупым, что можно что-то найти в горах. Это как иголку в стоге сена. Но дело в том, что стрелять снайпер мог только из нескольких точек. И есть несколько признаков, по которым можно определить, что он там был и выжидал, когда появится цель. Так не бывает, чтобы пришел, выстрелил и ушел.
— Ну да, — кивнул Горячев, — «Лежку» хочешь найти. Ну, я смотрю, ты не новичок. И воевать умеешь, и дело свое знаешь. Может, чего у тебя и получится. Тут ты прав, в горах нет таких мест, в которые куда захотел, туда и пошел. Там если есть возможность, куда подняться, то тропа одна. А другая — это смерть. Вот что, Алексей, я тебе «кошки» дам. На ремнях к сапогам крепятся. Только хромовые там тебе не помогут. Через час ты их вдребезги разобьешь. Дам я тебе настоящие горные ботинки. Носки шерстяные. Не столько от холода, хотя там прохладно будет, сколько для того, чтобы на ноге плотно сидели. Еще кое-что по мелочи. Спиртовку, спички специальные, безрукавку из лебяжьего пуха. Весит мало, а согреет, как хороший спальный мешок. Стреляли, говоришь? Много всякой сволочи в городе было с немцами. Могли не все уйти…
В горы Алексей отправился на следующее утро. Ему не хотелось, чтобы его видело много людей. Если в городе действует разведывательно-диверсионная группа, то вполне может быть хорошо поставлено наблюдение. Тем более за офицерами Смерша. Совсем избежать встреч не удалось, хотя это скорее должно было радовать, чем расстраивать. Дважды Зыкова останавливал комендантский патруль. И спасало его лишь удостоверение оперуполномоченного Смерша.
Около часа Алексей поднимался в горы, не используя никаких приспособлений. Пологий склон он преодолел, как говорится, на одном дыхании. Но через час начались трудности, и пришлось останавливаться. Сняв сапоги, Алексей замаскировал их в кустах. Можно было сразу, еще в отделе, обуть горные ботинки, но тогда он вызвал бы у комендантского патруля сомнений и подозрений еще больше. Старший патруля обязательно доложил бы дежурному и попросил бы выяснить, существует ли в природе старший лейтенант Зыков Алексей Алексеевич и расквартирована ли в городе 255-я бригада морской пехоты. Чем больше вопросов и звонков, тем больше к тебе внимания, а этого Алексею не хотелось. Пусть те, кто имеет отношение к покушению на капитана первого ранга Белорецкого, считают, что никакого особенного расследования контрразведка не ведет, полагая, что пуля была случайной, долетевшей черт знает откуда.
Стальные когти царапали камень, зарывались в землю, и вскоре Алексей приноровился к специальному шагу, которому его научил Горячев. Зыков шел, успевая посматривать и под ноги, оценивать, куда он ставит ногу, и по сторонам, не шевельнется ли что-то среди камней. Да и слух его был напряжен, пытаясь уловить инородные для гор звуки: человеческий голос, звякнувшее железо. И все мероприятие, которое он со вчерашнего дня рвался осуществить в горах, теперь казалось ему безрассудной глупостью — идти одному по такому маршруту, да еще имея высокую вероятность столкнуться с врагом. Да, получилось так, что полная секретность может обернуться трагедией для самого лейтенанта. Его могут тут убить, и никто не сможет найти тело и разобраться в причинах гибели. И враг останется безнаказанным.
Шаг, еще шаг. Теперь ухватиться за крепкий куст, и пару шагов, чтобы взобраться вот на этот выступ. Автомат болтается на шее и мешает очень сильно. Но что-то подсказывает Алексею, что убирать автомат за спину — это самоубийство. В любой момент на пути может оказаться враг, и тогда все решают секунды. Схватка будет молниеносной. Лейтенант остановился и, отдышавшись, прислушался. Хорошо, что нет сильного ветра. Здесь, на высоте метров пятидесяти, еще нет ветра, он будет там, высоко в горах. Хорошо, что ему туда не нужно. Стрелок находился на высоте метров пятидесяти или семидесяти. Оттуда окраины Новороссийска просматриваются очень хорошо. Эта часть города как на ладони.
Отдыхая, Алексей в очередной раз посмотрел в сторону госпиталя, прикинул траекторию полета пули, если ее выпустить с этого места. В принципе, совпадает, только снайперу тут негде устроиться. А вот повыше, метров на пять правее, удобный карниз. Только как на него взобраться? Отсюда, где сейчас отдыхал Зыков, подняться невозможно. Альпинист с соответствующим снаряжением, наверное, взобрался бы. Только вряд ли из-за такой ерунды послали бы сюда такого подготовленного диверсанта. Да и не посылал его никто, это кто-то из тех, кто остался после отступления немцев. «Скоропалительный вывод? Нет, — думал Зыков, — это интуиция. Все же не первый в день в Смерше, и на фронте не первый день».
Удобный путь для того, чтобы подняться на пять метров выше, нашелся. Правда, Алексею пришлось, обдирая руки и колени, пройтись по скалам почти на тридцать метров вправо. Но зато там, как по ступеням, правда, с использованием ног и рук, он поднялся на карниз. Тот был узким и там, где поднялся Зыков, обрывался. Алексей, осторожно ступая по камням, проверяя их устойчивость, пошел влево. И вот первый участок, на котором мог бы улечься снайпер. Присев на корточки, лейтенант стал осматривать место. Никаких признаков пребывания здесь стрелка: ни следов работы лопаткой, ни окурков, ни табачного пепла, ни стреляных гильз, ни других признаков долгого нахождения здесь человека. А ведь человек, если он несколько часов находился на одном месте, если он начинал замерзать или просто немного застыл, обязательно захочет помочиться. И скрыть такой след практически невозможно. Если только он не подошел к обрыву и не помочился в пропасть. Нет, не подойдешь к самому краю. Алексей выбрал один из больших камней, который мог бы мешать снайперу лежать и целиться на этой позиции. Лейтенант еле вывернул камень и приподнял его. Под ним был влажный след. Камень лежал здесь годами и десятилетиями. Его никто не трогал и на место не ставил. Нет, отсюда не стреляли.
Еще один участок Алексей нашел в двадцати метрах дальше, и снова никаких признаков долгого пребывания здесь человека. Чтобы потом не терзали сомнения, Алексей снова со всей тщательностью стал осматривать площадку. Нет, не лежал тут снайпер, вообще человек тут несколько часов не топтался, не сидел. Не тронуто тут ничего десятилетиями и столетиями. И вдруг лейтенант замер. Несколько веточек сухого кустарника торчали из трещины в скале чуть выше его головы. Он случайно поднял глаза повыше и увидел в сухих ветках застрявший обрывок шнурка от ботинка. Именно шнурка. Один конец обжат металлическим наконечником — эглетом. Второй с бахромой. Видно, что перетерся и порвался, когда его хотели подтянуть.
Алексей осторожно снял обрывок обувного шнурка с куста и помял его в пальцах. Не закаменел, не истлел за годы. Значит, свежий. Лейтенант понюхал шнурок. Еле уловимый запах гуталина. Между прочим, альпинисты свои ботинки гуталином не мажут. У них свои специальные пропитки или растительное масло для защиты от влаги, но не гуталин. И как шнурок сюда попал? Если кто-то шел, присел перешнуровать ботинок, то шнурок остался бы на тропе. Если только человек не бросил его в пропасть. И Алексей сразу же поднял голову вверх. Значит, там, выше, прямо над этим местом, есть еще одна тропа или удобная площадка, на которой недавно был человек! Удача!
Около часа Алексей изучал скалы в поисках места, где можно было подняться еще выше. Всюду отвесные стены, гладкие камни, за которые негде ухватиться рукой, упереться ногами. И наконец он нашел расщелину, в которой было много горизонтальных трещин. Поднимался лейтенант медленно, очень мешали автомат и вещмешок за спиной, но оставлять их он не решался. Дважды чуть не сорвавшись вниз, он все же добрался до своей цели. Примерно полчаса он лежал на камнях, шумно дыша и борясь с дрожью в руках и ногах. Поняв, что от холодного камня он может простудиться, заработать воспаление легких, Алексей достал плащ-палатку и пуховую безрукавку, которые ему дал Горячев. Лежать стало мягче и не так холодно.