— Просто на меня напал наблюдатель в предгорьях. Как раз под тем местом, где снайпер лежал и откуда он стрелял. У него там горелка была, но спиртовая. И запас спиртовых таблеток для нее. И ботинок у него не было, он в кирзовых сапогах был. Знаете, что это означает? То, что снайпер не единственный или еще есть места, откуда он может стрелять. Или будет стрелять!
— Семен не мог, если ты об этом подумал! — с угрозой произнес Горячев.
— Ничего такого я не подумал, — отмахнулся Алексей. Он встал, подошел к старому альпинисту и добавил уже тише: — Я подумал о том, что с вашим старым другом случилась беда. Посмотрите сюда…
Горячев присел на корточки возле порога. Алексей опустился с ним рядом, разглядывая смазанное пятнышко крови. Кровь была свежая.
Капитан Бойко стоял перед обнаженным трупом диверсанта, которого застрелил Зыков, и мрачно смотрел на него. Труп фотографировал специально вызванный боец из армейской многотиражки. Алексей сразу понял, что капитан злой как сатана. Тот стоял, засунув руки в карманы, и методично раскачивался вперед-назад с носка на пятку. Деревянный рассохшийся пол скрипел под ним так же методично и раздраженно. Распоротая по швам одежда, распотрошенные сапоги убитого Алексеем наблюдателя лежали рядом на полу в ряд с другими вещами.
— Ну что, «пустышку» ты нам подсунул, Алексей! — глухим голосом произнес Бойко. — Обрубил ты все концы своими меткими выстрелами.
— У меня не было другого выхода, — со вздохом отозвался Зыков, понимая, что это не оправдание, а скорее признание своей несостоятельности как оперативника Смерша. — Но зато я нашел лежку снайпера.
— Вообще-то ты нашел порванный шнурок и пару царапин на камне. Все остальное к делу не пришьешь. Да и это тоже так себе доказательства.
— По отдельности — да! — сдерживая горячность, возразил Зыков. — А если на все посмотреть, как на цепочку фактов? Там был снайпер, который лежал и долго ждал. Двенадцать окурков — это долго, товарищ капитан. Снайпер, который дождался и промахнулся! Я понимаю, совпадение в том, что Белецкий в момент выстрела нагнулся. Бывает такое. Но я что-то не очень верю в снайпера, который промахивается. А наблюдатель в том месте, где снайпер поднимался на скалы к своей лежке? Расчищенной, кстати. Наблюдатель вот он. А еще есть факты, о которых вы не знаете. И я сейчас вам расскажу.
И Зыков начал старательно и обстоятельно рассказывать об альпинистском клубе, о Горячеве и Прохоренко. О том, как они пришли к Прохоренко сегодня и нашли у того в доме следы обыска. И как Горячев сообщил о том, что могло пропасть у Прохоренко из дома из альпинистского снаряжения. И о смазанном пятне крови на пороге тоже рассказал. Замолчав, Зыков заметил, что в углу комнаты сидит еще один человек в морской форме с погонами капитан-лейтенанта. Тот слушал, подперев подбородок пальцами, и с прищуром смотрел на Зыкова.
— Слушай, Вася, а ведь лейтенантик-то прав, — неожиданно сказал он и поднялся легко, по-спортивному, как будто у него не ноги, а пружины. — Давай знакомиться, капитан Грушин из отдела Смерш флота. А ты, значит, Зыков? Ты с морскими пехотинцами из 255-й плацдарм брал? Наслышаны, наслышаны… Я так считаю, Василий, что нам бойцов поднимать надо и прочесывать окрестности. Тело искать надо этого Прохоренко. Будет тело, и тогда все встанет на свои места. А без тела, сам понимаешь — ушел за водой и пропал. Мало ли, с сердцем плохо. Возраст все-таки.
— Да ладно, Паша, я и сам понимаю, — отмахнулся Бойко. — Давай так! Поднимай своих матросиков, я возьму комендантскую роту. Сейчас на квартиру к этому Прохоренко, все зафиксируем, а через час начнем прочесывать развалины. Не станет его никто тащить далеко, уверен, что тело неподалеку спрятали. Им ведь главное, чтобы быстро не нашли, а потом, уже все равно мы на шаг или два отстаем… Ты вот что скажи, Алексей. Зачем снайпер стрелял в Белецкого? Какие у тебя есть соображения?
— Я не знаю, как сформулировать, — ответил Зыков, покусывая от напряжения губу. — Вы опытнее меня, можете смеяться…
— Тебе что важнее? — с удивлением глядя в лицо Алексею, спросил Грушин. — Чтобы над тобой не смеялись или врага схватить, не дать ему человека убить? Ты уж определись, юноша!
— Он или, точнее, они хотят, чтобы мы думали, что снайперы охотятся за старшими офицерами Красной армии! — выпалил Зыков.
— А дальше, — продолжая смотреть на тело диверсанта, проговорил Бойко. — Какие их действия дальше? Будут продолжать нас отвлекать, заставят гоняться за снайпером, а сами в этот момент займутся главной целью?
— Нам нужен свой настоящий снайпер, хороший снайпер, ас, — предложил Алексей. — И нужно усилить патрулирование окраин. Особенно северных, северо-западных и северо-восточных.
В госпиталь Алексей пришел, неся на плече почти полный вещмешок спелых яблок. В палате, где лежал Самохин, лейтенанта встретили восторженным гулом. Бойцы сразу накинулись на «витамины». Вошедшая санитарка стала отбирать яблоки, увещевая раненых сначала помыть фрукты и не распространять возможную заразу. Посмеявшись, глядя на созданные суету и шум, Самохин с лейтенантом вышли на улицу. Закуривая, боец посмотрел на сложенный на колене у Алексея опустевший вещмешок и понимающе кивнул.
— Что, в переделке побывал? Дырочка, я смотрю, от пули?
— Я нашел место, откуда стрелял снайпер, — признался Зыков. — Вон там в скалах, если смотреть отсюда, градусов на десять севернее водонапорной башни.