Отдышавшись, Зыков приступил к осмотру площадки. Здесь был человек. Он выкурил двенадцать папирос. Папиросы отечественного производства, фабрики «Аврора». Не немецкие трофейные, не махорка. Но и не «Беломорканал», и не «Казбек». В армии «Беломорканал» и «Казбек» курили в основном офицеры. Эти папиросы шли в офицерское довольствие. Да и в гражданской тыловой жизни эти папиросы считались в какой-то мере признаком высокого служебного положения. Значит, не простой солдат, не бывший тракторист, шофер или рыбак. А вот немцем из окруженцев стрелок мог быть. Немецкие сигареты слабее махорки, махорку немец не стал бы курить, не смог бы. Скорее всего, раздобыл бы себе курево послабее, если свое кончалось.
Раздобыл бы? Алексей задумался. Скорее всего, так. Не похоже, чтобы это был одиночка, небритый и грязный, который никак не проберется через линию фронта. Нет, это член диверсионной группы, или оставленной в тылу, или заброшенной специально. Скорее всего, оставленной. И тогда в ее состав обязательно входят и местные, русские. Стреляную гильзу он так и не нашел. Или снайпер ее забрал, или она улетела вниз в пропасть. Что еще можно сказать? Ага, если он вот так лежал, выбрав все большие камешки, значит, ногами он упирался в скалу. Точно, вот царапины, свежие царапины. Он был обут в горные ботинки с железными подковками или на его обуви были съемные «кошки», как у Зыкова. Значит, подготовлен, не бродяга-окруженец.
Другого решения не было: придется спускаться и искать место для подъема южнее метров на пятьдесят. Здесь, где сейчас находился Алексей, удобных площадок для снайпера не было, и пройти на этом уровне южнее нет возможности. Зыков решил перекусить и отдохнуть внизу, там и теплее, и удобнее. А потом, уже с новыми силами, он пойдет на второй подъем, южнее этого места. Спуск занял больше времени, чем подъем. Оказалось, что спускаться труднее. И когда Зыков наконец коснулся ногами травы, когда позади оказались последние трещины в скале, за которые он хватался руками при спуске, cилы оставили его почти полностью.
Алексей повалился на траву, чувствуя, как его спину припекает солнце. Пальцы саднили, болело колено, ушибленное при спуске, но он был рад тому, что нашел место, откуда стрелял снайпер. Это был снайпер, и теперь надо думать, что произошло и почему. Простое это было покушение или какая-то хитрая игра? Вот она, настоящая работа! «Ничего, — думал Алексей, — я еще покажу вам, что я не салага, что я тоже кое-чего стою в контрразведке».
Ручей был в десятке метров ниже, и Алексей решил дойти до него, чтобы умыться, напиться чистой воды. Забросив на плечо вещмешок, он подхватил автомат и торопливо пошел к ручью. Неожиданно из-за дерева справа появился мужчина в пиджаке, в кепке, надвинутой на глаза. Незнакомец держал в вытянутой руке пистолет и целился в Зыкова.
— Тихо, — с угрозой в голосе произнес мужчина и кивнул на автомат. — Брось пушку. Без глупостей.
Алексей мысленно застонал от бессилия. Вот надо же так глупо попасться. Ведь наверняка бандит, диверсант, который давно заметил, как Алексей лазит по горам. И понял зачем, наверняка понял. А может, свой? Эта мысль немного сняла напряжение, но потом Алексей ее отбросил. Нет, свой сразу бы предъявил документы. Или милицейское удостоверение, или контрразведки. Помедлив, лейтенант все же разжал руку и бросил автомат на траву. И после того, как незнакомец, держа палец на спусковом крючке, приказал пройти несколько шагов вперед, Алексей окинул взглядом окрестность. Никого! Хотя это не показатель. Возможно, остальные дружки прячутся поблизости. Вышел только один. Или никого больше нет? Тогда есть шанс выкрутиться из положения, в которое он угодил.
Незнакомец за спиной наклонился и подобрал автомат. Зыков шел и размышлял, как можно переиграть этого человека. «Он не должен понять, что я из Смерша, но удостоверение в кармане, хотя я в горы пошел без погон и без орденов. На мне только гимнастерка. Надо было спрятать удостоверение подальше». Алексей оступился, охнул и тут же понял, что это удачная мысль. Ведь они прошли вместе с незнакомцем всего несколько шагов.
— А ну, не дури! — прикрикнул мужчина. — Пристрелю на месте!
— Ты что! — огрызнулся Зыков. — Я ногу в горах подвернул. Болит очень.
Алексей шел, прихрамывая то сильнее, то меньше. Главное, ногу не перепутать. Решил, что правая подвернута, вот и надо держаться этой версии. Они свернули направо, и за выступом скалы в низинке возле ручья Зыков увидел саклю, построенную из кривых жердей самой разной толщины, переплетенную ивовой корой и обмазанную глиной вперемешку с навозом. Обычная хижина пастухов на время выпаса скота. В ней можно улечься на кошме двоим да кое-какие вещи положить, спрятать от непогоды. «Значит, он ведет меня туда. А что дальше? Свяжет и будет допрашивать? А потом, конечно, добьет и спрячет тело. Стрелять не будет, ему шум ни к чему. Хотя если я побегу, то может и выстрелить. А вот не обыскал он меня напрасно!»
Алексей отправился в горы не только с одним автоматом. У него был и пистолет, и даже финка в ножнах, но она лежала в вещмешке на самом верху. Пистолет в кобуре на ремне он тоже не хотел оставлять. Мешает кобура, сдвигается в самый неподходящий момент. Ее Алексей снял с ремня еще при первом восхождении. Кобуру он тоже сунул в вещмешок, а вот пистолет оставил под рукой, в боковом кармашке вещмешка. Но достать не удастся. Идущий сзади диверсант не сводит с пленника глаз. Он даже со спины почувствует, что рука копошится в мешке. Значит, надо хотя бы открыть клапан кармашка, где пистолет, а потом… Потом нужен какой-то финт, чтобы достать пистолет. Патрон в патроннике, оружие на предохранителе. Всего и дел-то — сдвинуть собачку предохранителя, и можно сразу стрелять «самовзводом».
Выход нашелся почти сразу. Ничего неожиданнее для противника, надежнее, чем падение, не придумать. Да, диверсант насторожится, но он считает пленника безоружным, он может во время падения даже отойти еще на шаг или на два назад. Но это его не спасет, если он все сумеет сделать, как придумал. И Алексей взялся двумя руками за лямку вещмешка, висевшего на одном плече. Он хромал, ковылял, старательно припадая на «поврежденную» ногу. А когда клапан кармашка открылся и Зыков пальцами ощутил рифленую рукоятку пистолета, он решился. Выдохнув, стиснул зубы и, «споткнувшись», упал в траву на живот и тут же повернулся чуть набок, чтобы рука, забиравшаяся в кармашек вещмешка, была скрыта от глаз диверсанта.
Мужчина за спиной сразу остановился и прикрикнул на пленника:
— А ну, не дури! Сказал, что пристрелю. Ну, живо вставай. Знаю я эти уловочки. Самый хитрый?
Алексей позволил лямке вещмешка соскользнуть с плеча. Прижимая пистолет к груди и пальцем снимая его с предохранителя, он повернул голову и виновато посмотрел на диверсанта. Тот настороженно смотрел на пленника, стоя шагах в пяти от него. Он навел на Зыкова пистолет, но явно не готовился выстрелить в любую минуту. Этот человек чувствовал себя в полной безопасности. И Алексей, торжествующе оскалившись в злой улыбке и выбросив перед собой руку, тут же трижды нажал на спусковой крючок. Пистолет Зыкова трижды хлестко выстрелил, отдаваясь эхом, звук пронесся и затих. Рухнувший как подкошенный, диверсант упал на бок, и из его ладони вывалился пистолет. Алексей встал, осторожно подошел и ногой отбросил в сторону оружие незнакомца. Да, кажется, он попал удачно. Медаль надо давать, а лучше бюст на родине поставить. Молодец, застрелил диверсанта, и теперь у тебя ни одной ниточки и ни одной зацепочки в руках. Трупы обычно не разговаривают. И не надейся.
Диверсант был мертв, сомнений не оставалось — одна пуля попала ему в живот чуть ниже грудины, а две остальных точно в сердце. Вон и крови сколько уже. Одежда вся пропиталась в тех местах, куда попали пули. Оглянувшись по сторонам, Алексей убедился, что ни людей, ни машин вокруг не видно. Сунув свой пистолет в карман, он принялся обыскивать тело. Так, деньги советские, пять купюр, спички, дюралевая зажигалка кустарного изготовления. Записная книжка и химический карандаш. Две полные обоймы к пистолету ТТ. Все, хоть ты тресни! Больше в карманах не было ничего. Алексей больше не стал обыскивать тело. Не время и не место. Его скорее надо забрать в город и досконально осмотреть, раздев совсем, осмотреть одежду, белье до самого маленького шва. Обувь на предмет тайников. А сейчас в саклю!
А вот в хижине было на что посмотреть. Во-первых, в стенах были проделаны три отверстия, позволявшие вести наблюдение за окружающей местностью в любом направлении. Во-вторых, в хижине имелся мощный морской бинокль. Были тут и вещи, которые могли позволить человеку дежурить и наблюдать несколько дней. Тут и спиртовка с запасом таблеток сухого спирта, и баклага с пресной водой, и сухой паек на несколько человек, большой нож, топор. Хотя нет, в этом Алексей был уверен. Не на несколько человек, а просто на несколько дней, но человек тут ночевал и вел наблюдение только один. Неплохо устроенная база. Но никаких признаков оружия, тем более снайперского, в сакле не было. Ни тряпочки промасленной, ни гильзы — ничего.
«Ну, натворил я дел, — с горечью подумал старший лейтенант. — Убил наблюдателя, стрелял во всеуслышание. Теперь диверсанты услышали, все увидели и сменят позицию. Что у меня в положительной строке списка моих бездарных дел? Найденное место, откуда стрелял снайпер, и все. Почему, кто, каковы другие цели этой акции? Промахнувшийся снайпер! Сама по себе мысль не ахти какая умная. Не промахиваются они, если только вместо снайпера не отправили стрелять новичка, человека без подготовки. А почему отправили новичка? Почему могли пойти на такой шаг? Не заинтересованы в результате. Результатом было не убийство старшего офицера, а… а что тогда?»
Глава 4