— Что за необходимость прятать документы в сапог? — спросил он Зыкова. — Вы кого-то боитесь? Или вы от властей прячетесь? Учтите, я фронтовик, я воевал с сорок первого года.
— Да слава богу, что воевали. — Зыков уселся и, кряхтя, стал снимать сапог.
Не разматывая портянки, он поставил ногу на траву и полез рукой в сапог, где в прорези под подкладкой было спрятано его удостоверение.
— Вот, держите, — он протянул книжечку учителю. — Я оперуполномоченный Смерша. В горах я потому, что есть основания полагать, что здесь могут прятаться диверсанты. Их нужно найти, нужно найти следы их пребывания. Да сядьте вы рядом, черт вас возьми! Вы так детей перепугаете.
— Вы их больше перепугали своим эффектным появлением, — проворчал учитель, рассматривая удостоверение. — У вас это что, в порядке вещей вот так в одиночку лазить по горам и искать банды диверсантов? Глупо же! У вас людей, что ли, не хватает, помощников нет?
— Увы, иногда приходится и вот так, в одиночку, — забрав удостоверение из рук учителя, он снова спрятал его под подкладку. — Представьте, с какого расстояния было бы заметно вооруженное воинское подразделение, которое отправилось в горы. Согласны? А одному легче спрятаться, легче пройти незаметно. И вы бы меня не заметили, не подойди я к вашему лагерю.
— Ладно, убедили.
— Так что вы тут делаете? — снова спросил Зыков, надевая сапог. — Ваша очередь отвечать на вопросы.
— Да, совсем не время для туристических походов, — поморщившись, согласился учитель. — Да только я альпинист и учитель географии. Мы из Сочи приехали сюда помогать восстанавливать город, помогать в госпитале. Сюда едут и бригады строителей, и инженеры. Ну, нам сказали, что определят нам фронт работ через три дня, а пока предложили осваиваться. Вот я и решил, что устрою детям урок географии на открытом воздухе. Природа у вас тут уникальная, экосистемы…
— Ладно, я вас понял, — прервал вдохновенную речь учителя Зыков. — Теперь скажите, вы еще кого-то, кроме меня, тут видели? Может быть, издалека? Или следы пребывания людей. Свежие кострища, окурки, еще что-то подобное?
— Пожалуй, нет, — подумав, ответил учитель. — Я бы заметил, если бы увидел.
— Вы в каких частях служили?
— Я связист. Коротковолновые станции, почти всегда на передовой. Капэ батальона, капэ полка. Комиссован по ранению.
— Стрелять умеете?
— Послушайте, товарищ старший лейтенант, — усмехнулся учитель, — вы хоть представляете, сколько раз связистам и охране командных пунктов приходится на передовой хвататься за оружие и отбивать атаки фашистов? А сопровождать подразделения, ведущие разведку боем, чтобы вовремя передавать координаты выявленных огневых точек?
— Знаю, все знаю. Я полтора года в пехоте на «передке». Все знаю. А еще я знаю, что мне вас надо безопасно спустить вниз. Той дорогой, что я пришел, вам с детьми идти не стоит. По этой тропе, которая перед нами, вы и пришли сюда. Так? Вот так же обратно вам и придется идти. Здесь в горах сейчас очень опасно.
— Я сейчас же собираю учеников, и мы уходим, — с готовностью кивнул учитель, но Зыков его остановил.
— Не торопитесь, — Алексей взял его за рукав. — В том вся и беда, что впереди есть место, очень удобное для позиции снайпера. А у нас в городе уже была попытка покушения на старшего офицера. Я поэтому и спросил вас, видели ли вы кого-нибудь неподалеку. Вы могли пройти мимо позиции. А может, и прошли. И отпускать вас сейчас опасно. Случайно столкнетесь с диверсантами, и они вас тут всех перебьют, чтобы вы тревоги не подняли в городе.
— И что же делать? — растерялся учитель и беспомощно посмотрел на своих учеников.
Дети сидели у костра кружочком и настороженно посматривали на своего учителя, беседующего с незнакомцем. Автомат Алексея лежал на траве у ног того самого парня, которому он и поручил следить за своим оружием. «Исполнительный, серьезный парень», — мысленно похвалил его Зыков.