– Я выполнял свой долг, – сказал Гамбоа.
– Вы чересчур напичканы уставами, – сказал капитан. – Я вас не виню, но в жизни надо уметь быть чуточку практичнее. Иногда лучше забыть про устав и следовать только здравому смыслу.
– Я верю в уставы, – сказал Гамбоа. – Хотите, открою секрет? Я их помню наизусть. И чтоб вы знали, ни в чем не раскаиваюсь.
– Сигаретку? – предложил капитан. Гамбоа взял. Капитан курил темный импортный табак, испускавший густой зловонный дым. Прежде чем закурить, лейтенант погладил овальную сигарету пальцами.
– Все мы верим, – сказал капитан. – Но надо уметь устав толковать. Нам, военным, следует быть прежде всего реалистами, действовать согласно обстоятельствам. И не подгонять действительность под законы, Гамбоа, а наоборот, законы приспосабливать к действительности. – Капитан вдохновенно поводил рукой. – А иначе не выживешь. Упрямство – плохой союзник. Какая вам польза с того, чтобы вы вступились за этого кадета? Совершенно никакой, один вред. Послушай вы меня – и результат был бы другой, и неприятностей не нажили бы. Не подумайте, будто я ехидничаю. Я вас весьма ценю, вы же знаете. Но майор в ярости и постарается вам насолить. Полковник, надо думать, тоже рвет и мечет.
– Да ну, – устало сказал Гамбоа. – Что они мне сделают? Собственно, мне не интересно. Моя совесть чиста.
– Чистая совесть до неба доведет, – любезно сказал капитан, – но не до погон. В любом случае я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам эта история не навредила. Ну а что же наши два орла?
– Капитан приказал вернуть их в казармы.
– Сходите за ними. И дайте пару советов: пусть помалкивают, если хотят жить спокойно. Думаю, упрашивать их не придется. Они больше всех заинтересованы в том, чтобы замять это дело. И все же поосторожнее с вашим подопечным, он какой-то буйный.
– Моим подопечным? – сказал Гамбоа. – Неделю назад я вообще не знал о его существовании.
И он вышел, не спросив разрешения капитана. Во дворе было пусто, но надвигался полдень – скоро кадеты хлынут из классов, как река, которая, рыча, вздувается и выходит из берегов; двор превратится в кипучий муравейник. Гамбоа вынул из бумажника письмо, подержал и положил обратно, не раскрыв. «Если мальчик, – подумал он, – военным он не будет».
В здании гауптвахты дежурный лейтенант читал газету, а солдаты сидели на скамейке и лениво переглядывались. При виде Гамбоа они машинально поднялись на ноги.
– Добрый день.
– Добрый день, лейтенант.
Гамбоа называл молодого лейтенанта на «ты», но тот, некогда бывший у него в подчинении, всегда отвечал очень почтительно.
– Я за кадетами-пятикурсниками.
– Да, – сказал лейтенант. Он жизнерадостно улыбался, но выглядел после ночного дежурства уставшим. – Один как раз хотел уйти, но распоряжения не было. Привести их? Они в правой камере.
– Оба? – спросил Гамбоа.
– Да. Арестантскую на стадионе пришлось освободить под солдат. А надо было их порознь держать?
– Дай ключ. Пойду поговорю с ними.